Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Профессор М. М. Блиев в своем капитальном труде вопрос основания крепости Владикавказ излагает следующим образом:
«Основание крепости Владикавказ в 1784 г. также побудило к переселению значительное количество осетин, желающих найти защиту у русских».
П. Г. Бутков, будучи еще офицером русской армии и находясь тогда во Владикавказе, писал: «Нарочитое число осетинцев, выйдя из гор, тут в окрестности поселилось, устроя селение, и обрабатывали пространные поля, вокруг Владикавказа впусте лежащие, и имели совершенный покой и тишину». И далее: «Население Капкая (Дзауджикау) совместно с русскими принимало активное участие в обороне крепости Владикавказ, часто подвергавшейся тогда неприятельским нападением».
Отметим сразу, что П. Г. Бутков «тогда» здесь не был. Он участвовал значительно позже, в начале XIX века, в экспедиции для подавления восстания осетинских алдар-феодалов из Тагаурского общества, но об этом ниже.
Приведенные цитаты из труда М. М. Блиева ничего не поясняют в вопросе основании крепости Владикавказ. Больше того, вызывает недоумение, почему, говоря о частых нападениях «неприятеля» на крепость, автор ничего не говорит о том, кто же конкретно на нее нападал.
Турки? Персы? Кабардинские феодалы? Или ингушские разбойники? Надо же называть вещи своими име¬нами и подкреплять их доводами, источниками.
Это, во-первых.
Во-вторых, М. М. Блиев использовал приведенную цитату из труда академика П. Г. Буткова, чтобы подтвердить свою версию трактовки вопроса о месте и времени основания крепости Владикавказ, счел необходимым приплести сюда и «Капкай — Дзауджикау», то есть как говорят в спорте, применил запрещенный прием.
У П. Г. Буткова названий «Дзауджикау», «Капкай» вообще нет, и Владикавказская крепость, основанная в одном из узловых пунктов сообщений с Грузией, за всю свою историю ни осаде, ни нападению «неприятеля», как пишет М. Блиев, не подвергалась. Ее крепостная артиллерия гремела только при праздничных салютах, никогда и ни в кого не стреляла, так как на крепость никто и не нападал.
Если же, в частности, автор имеет в виду время восстания шейха Мансура, то все крепости по трассе дороги от Моздока до Владикавказа и сама крепость Владикавказ, по приказу командования, были оставлены, их гарнизоны отведены в Моздок, за Терек.
К слову сказать, ни ингуши, ни осетины в этом восстании участия не принимали. После подавления восстания крепость Владикавказ была восстановлена в 1803-1804 гг. Были восстановлены и другие крепости, получившие уже новые, а не прежние названия.
Эти истины, как бы автор ни варьировал словами, хорошо известны. Как ни странно, М. М. Блиев «забыл» или «запамятовал», опустил то, что писал фактически академик П. Г. Бутков по вопросу об основании крепости Владикавказ.
«Нарочитое число осетинцев», о которых пишет М. М. Блиев, показались у стен крепости значительно позже. Говоря о «запрещенном приеме», чтобы не возвращаться, мы имеем в виду как М. М. Блиева, так и его коллег из Северной Осетии проф. Б. П. Березова, проф. А. X. Магометова, доктора исторических наук Б. А. Калоева, кандидата исторических наук Г. И. Кусова, А. Дз. Цагаеву, придерживающихся по рассматриваемой теме идентичных взглядов, часто применяющих такие же приемы, как и М. М. Блиев, не опровергая исследования русских и европейских ученых и путешественников.
Не будем голословны, обратимся к тому же труду академика П. Г. Буткова, откуда почерпнул свою цитату М. М. Блиев, который, конечно, сознательно опустил то, что ему невыгодно и противоречит его концепции.
Если перевернуть обратно страницу, которую М. М. Блиев не «заметил», то там черным по белому начертано: «Для связи Кавказской линии с Грузией в 1784 г. построена крепость отрядом войск у Терека, при входе в ущелье гор, при ингушской деревне Заурове и названа Владикавказом».
Больше того, П. Г. Бутков отмечал, что «Дорога в Грузию шла по ингушевской земле, сия дорога проложена через ИНГУШ, противу прежней наиспособнейшая и
кратчайшая, яко же в расстоянии по уездам состоит езды от Моздока до ИНГУШ один день».
Сведения П. Г. Буткова почерпнуты из документальных источников. Еще, будучи офицером, он принимал участие в подавлении восстания осетинских алдар-феодалов в Дарьяльском ущелье. П. Г. Бутков был свидете¬лем многих событий на Кавказе, позже служил начальником канцелярии Главнокомандующего на Кавказе, а потом занимался научной работой и был избран членом Российской академии наук. Трудами и богатым архивом Буткова поныне пользуются все интересующиеся историей Кавказа.
Если же говорить о «неприятеле» у Владикавказа и в Дарьяльском ущелье, то тагаурские алдары (Тагаурия -восточная Осетия) часто здесь бесчинствовали, напали и на экспедицию академика И. А. Гюльденштедта у Степан-Цминды. Подобные случаи были не редкостью. В 1804 г. тагаурские алдары во главе с А. Дударовым снова осадили русский гарнизон в укреплении Ларс на Военно-Грузинской дороге.
В своем «Путешествии в Арзрум» во время похода 1829 г. А. С. Пушкин писал, что «осетинские разбойники, небезопасные в этом узком ущелье, стреляют через Терек в путешественников».
Мы, конечно, далеки от мысли, что история творилась отдельными разбойниками, и упоминаем об этом только потому, что М. М. Блиев пишет о никогда не имевших места нападениях на крепость Владикавказ.
В Заурове, на месте основания крепости Владикавказ, в период ведения переговоров с царем Восточной Грузии Ираклием II о вхождении Грузии в состав России не раз встречались С. Д. Бурнашев, уполномоченный русского правительства (1783-1787 гг.) при Ираклии II и Р. С. Потемкин, командующий Кавказской линией.
Доверенному лицу, высокообразованному С. Д. Бурнашеву, было поручено историко-географические описания Грузии и сопредельных народов, а также составление обстоятельной карты, что и было им выполнено.
Генеральная карта Грузинского царства, с «облегающими их областями и народами, обитавшими в Кавказских горах», изданная в 1797 г., долгое время служила для руководства всем тем, кто был связан и занимался делами Кавказского края.
Современник, свидетель и очевидец событий, принимавший в них личное участие, С. Д. Бурнашев не только указал, что в мае 1784 г. у ингушской деревни Заурово была основана крепость Владикавказ, но как бы в нази¬дание потомству, скажем, и для будущих историков, чтобы впоследствии они не перепутали факты при нанесении на карту условного знака — места расположения крепости Владикавказ, он пририсовал, вплотную к этому знаку треугольник, снабдив надписью: «Заурово-Ингуши».
С. Д. Бурнашев тем самым исключил всякую возможность кривотолков насчет места и времени основания крепости Владикавказ.
По своей «доказательности» и «обоснованности» по затронутому вопросу с М. М. Блиевым идентично и мне¬ние проф. Б. П. Березова. «К ранним предгорным поселениям в Восточной Осетии бесспорно (БЕССПОРНО! -Ш. Д.) нужно отнести также и Дзауджикау и Ирикау, о которых в существующей литературе имеется много противоречивых высказываний… О времени основания вообще, о его основателях нет никаких данных,- пишет Б. П. Березов, — если не считать известное народное осетинское предание, гласившее, что Дзауджикау основал житель Куртатинского ущелья Дзауг Бугулов в се¬редине XVIII века, бежавший с родины по причине кровной мести… Аул получил название Дзауджикау (аул Дзауга), для русских же ученых путешественников он получил звучание аул Заур.
Читатель не может не обратить внимание на «БЕССПОРНОСТЬ» и на фразу «О ЕГО ОСНОВАНИИ НЕТ НИКАКИХ ДАННЫХ», и после этого автор делает «научные» выводы, которые не нуждаются, на наш взгляд, в комментариях.
Но проф. Б. П. Березов идет еще дальше. «Массовый переход осетин на плоскость начался с 1803 г., когда вторично, и на этот раз окончательно, были восстановлены на территории Осетии Владикавказская крепость и военные укрепления: Потемкинское, Григориполисское, Камбилеевское и Елизаветинское, — пишет Б. П. Березов. — Эти мероприятия царского правительства непосредственно вытекали из условий соглашения, подписанного представителями осетинского народа с царскими властями, а главное — из самой сущности колониальной политики царизма на Кавказе». Не будем останавливаться на противоречивости этого абзаца. И еще, источники и старинные картографические материалы дают возможность восстановить картину размещения в XV-XVIII веках на современной территории Северной Осетии кабардинских деревень, — пишет Березов, — так называемых «кабаков», (от кабардинского «къуажэ».-Ш. Д.), просуществовавших вплоть до 90-х гг. XVIII века».
Позволим себе не согласиться и с этими утверждениями проф. Березова. Массовый «переход» осетин на плоскость начался в середине прошлого века, а не с 1803 г. Владикавказская крепость, так же как и указанные укрепления, была возведена не на территории, занимаемой осетинами, имея в виду эпоху их возникновения, но об этом чуть ниже.
О каком соглашении представителей Осетии с царским правительством говорит автор? В довольно объемистом труде он не нашел нужным указать источник, подтверждающий этот важный тезис.
Но ларчик открывается просто. Такого «источника», «подписанного представителями осетинского народа» с царскими властями, не существует, поэтому автор и не смог его привести или указать источник.
Остановимся и на местах закладки указанных укреплений.
В 1783 г. на противоположном от крепости Моздок берегу у Терека было основано укрепление Александровское (Кабардинское; в скобках даются более поздние названия тех же укреплений.- Ш. Д.). Позже князья Бековичи — Черкасские здесь основали село, переселив своих подвластных кумыков. В наше время здесь селение Красный Кизляр Моздокского района.
Далее на юг по старой трассе Военно-грузинской дороги, были сооружены укрепления: Константиновское (современное селение Пседах Ингушетии), Григорипо-лисское (Владимирское) у аула Боткъа-Юрт; Елизаветинское (Кумбелейское) у Эльберд-Борза, что у современного сел. Долаково Ингушетии.
Именно через эти укрепления, по старой дороге, которую ингуши называли, да и поныне называют «Эрси-никъ» — «русская дорога», следовал А. С. Грибоедов, когда в 1818 г. спешил с дипломатической миссией через Владикавказ и Тифлис в Персию, о чем оставил интересные путевые записки. У известного Татартупа в тот же период основывается укрепление Потемкинское (Минаретское), упомянутое А. С. Пушкиным в «Путешествии в Арзрум».
Все перечисленные укрепления были возведены на землях, занятых кабардинцами, чеченцами и ингушами; осетинских поселений в рассматриваемую эпоху здесь не было.
Говоря о месте основания крепости Владикавказ и аула Заурово, не будем голословны, обратимся к трудам исследователей и современников, побывавших здесь, писавших не с чужих слов. Не зря же сказано: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Рудознатец-специалист горного дела С. Вонявин со своими коллегами по поручению русского правительства занимался исследованиями месторождений цветных металлов в горной Осетии и, частично, в Ингушетии.
Вместе с отчетом о своей деятельности С. Вонявин представил и соображения по организации добычи и пе¬реработке цветных металлов. В этих целях он предлагал переселить осетин и ингушей из горных ущелий в пред¬горную плоскость и, в частности, одним из таких мест указал земли на левом берегу Терека, между Фиагдоном и Тереком, «близ первых стен гор».
Фактически в 30-х гг. прошлого столетия осетины начали заселять район современного села Гизель, в семи верстах западной окраины современного города Орджоникидзе (Владикавказа).
Весной 1770 г. академик И. А. Гюльденштедт находился в верховьях Сунжи, Камбилеевки, в междуречье этих рек и Терека и оставил ценные свидетельства об ингушских поселениях, верованиях, хозяйственной жиз¬ни, общественных отношениях и т. д.
Русский академик указал наиболее крупные поселе¬ния ингушей, такие как Ангушт (от которого и происходит этноним «ингуши» на русском языке), Ахки-Юрт, Шалха, Заурово, Джейрах; упомянул и горные поселения ингушей. В предгорной зоне, по его свидетельству, насчитывалось семь «дикстритов» — районов, под которыми, думается, он подразумевал общества, а не административные районы.
И. А. Гюльденштедт был живым свидетелем и участником выдающегося события в истории ингушского наро¬да. Как известно, в 1770 г. ингуши добровольно вошли в состав Российского государства, эта процедура про исходила 4-7 марта 1770 г. на всенародном сходе ингушей — «Кхетаче» вблизи крупного предгорного аула Ангушта (Онгушта), в местности, получившей символическое название — Бартабосе — «Склон согласия».
В эти дни здесь присутствовал и академик И. А. Гюльденштедт, специально приехавший сюда из Моздока и оставивший в своих трудах свидетельства об этом знаменательном событии.
Источники свидетельствуют о том, что правобережье Терека, так же как и междуречье Терека, Камбилеевки и Сунжи, во второй половине XVIII века было густо заселено ингушскими поселениями.
В 1781 г. в районах верхнего течения Сунжи и Кам¬билеевки побывал русский путешественник — исследова¬тель Л. Л. Штедер. В частности, он отмечал, что на левом берегу Камбилеевки проживает «около 200 фамилий ингушей». Среди поселений в исследованных им районах наиболее крупными считались: Ангушт, Ахки-Юрт и Заурово. Он также указывал путь в «Большие ингуши»; упомянул и о том, что в Голете (Гвилети), в Дарьяле живут ингуши.
Л. Штедер, как и ранее И. Гюльденштедт, не зафиксировал сведений о заселении осетинами левого берега Терека, на пространстве от устья Куртатинского ущелья по Татартупа, т. е. до современного сел. Эльхотово Северной Осетии.
По описанию Л. Штедера, пределы Малой Кабарды доходили до устьев ущелий, в которых были сосредоточены осетинские поселения, что документальными данными, архивными материалами подтвердил позже и профессор Г. А. Кокиев.
Вывод Т. А. Кокиева согласуется и с положением, выдвинутым в свое время Ю. Клапротом. По свидетельству последнего, вся долина от Ларса до Владикавказа была заселена ингушами; он же утверждал, что осетины ранее платили дань за пользование землями ингушей.
Г. И, Кусов, как и Б. П. Березов, без смущения утверждает, что «основание крепости Потемкинское» произошло не без инициативы осетинского народа. Известно, что еще в 1782 г. «осетины и карабулаки (карабулаки — одно из чечено-ингушских племен) настоятельно просили построить крепость у Татартупа. Но крепость построили у старого осетинского селения Заурово.
В следующем, 1783 г., о чем Г. Кусов умолчал, удов летворяя просьбу осетин и карабулаков, у Татартупа, вблизи современного Эльхотово, было основано укрепление Потемкинское (Минаретское), упомянутое еще А. С, Пушкиным, а не у селения Заурово, к тому же не осетинского поселения.
Г. И. Кусов, считая, что местность, где была основана крепость Владикавказ, ранее именовалась Капкайским постом» утверждает, что «Капкай — это и есть Саурово, в котором нетрудно узнать искаженное Дзауг, Заур или Сайр, что одним из первых поселенцев Саурова был из аула Нижний Кармадон Дзауг Бугулов… что Саурово, Капкай, Дзауджикау — это один и тот же аул, расположенный в четырех верстах от Владикавказской крепости, на месте нынешнего городского района «Южный». Почти напротив Саурово, на другом берегу Терека, в 1813 г. стоял аул Футхуз, нынешний Редант II».
Сразу укажем, что Футхуз — это название горы. Аула с таким названием здесь вообще никогда не было, так же как не было ниже по течению Терека «старинного осетинского села Потемкино». Под горою Футхуз в 1803 г. было заложено небольшое укрепление — Редут. Возник¬ший здесь впоследствии поселок со смешанным ингушским и осетинским населением, поныне именуется Редантом (от искаженного французского «редут»), а к во¬просу Дзауг-Дзауджикау мы еще вернемся.
Созвучно с подобными домыслами и утверждение А. Дз. Цагаевой о том, что «уже в 1784 г. были построены Владикавказское и Камбилеевское укрепления, где с казаками поселились и осетины»,
Б. А. Калоев всерьез пишет, что «к первым равнинным поселениям осетин относится и современная Орджоникидзевская слободка, созданная, по данным академика
П. Г.(?) Буткова, в 1782 г., главным образом выходцами из Тагаурского общества». И далее автор пишет: «Тагаурское общество заняло весь правый берег Терека, свободный от казачьих поселений».
По поводу подобных интерпретаций исторических документов можно сказать, что они не свидетельствуют о верном понимании автором прочитанного, если исключить прямую, преднамеренную фальсификацию источников.
В самом деле, как могли осетины и казаки поселиться на жительство во Владикавказской крепости и в укреплении Елизаветинском, когда в продолжительное время в них, кроме военных гарнизонов, никто на жительство
не допускался? Как уже выше установлено, Елизаветинское — Кумбилеевское укрепление, о месте нахождения которого, например, А. Дз. Цагаева не имеет даже представления, просуществовало недолго, и казаки в его районе никогда — ни в рассматриваемое время, ни позже – не жили, а сел. Зилга возникло только в 1855 г.
В рассматриваемое время ни города, ни крепости’ казачеством не заселялись, им отводились огромные массивы земли, на которых закладывались станицы, служившие базой формирования казачьих воинских частей.
Так, например, были заселены станицы Архонская, Ардонская, Николаевская, Змейская, из жителей которых формировался 1-й Владикавказский казачий полк;
2-й же Владикавказский казачий полк формировался ив жителей станиц Аки-Юртовской, Сунженской, Тарской и др., предварительно насильственно выселив отсюда коренное ингушское население.
И, каким образом, как пишет Б. А. Калоев, могла вообще возникнуть Владикавказская Осетинская слобод¬ка, когда еще не было и самого Владикавказа, и крепости с таким названием?
У академика П. Г. Буткова подобных ляпсусов нет. Насчет же понятия «современная Орджоникидзевская осетинская слободка» Б. А. Калоев совсем уж перегнул, если не сказать более точно. Давно уже у нас в стране нет ни «осетинских», ни иных слободок.
Б. А. Калоеву, как доктору наук, должно быть хорошо известно, что на правом берегу Терека в ту эпоху жили кабардинцы, чеченцы, ингуши, и поэтому его домыслы о том, что «тагаурцами был занят весь правый берег Терека, свободный от казачьих поселений»,- яв¬ная выдумка, не имеющая никакой исторической основы.
Городские слободки старого Владикавказа: Курская, Владимирская, Шалдон, Молоканская, Верхнеосетинская и др. — возникли к середине прошлого столетия стихийно; начало им положили отставные солдаты.
Не удивительно и то, что Ю. Клапрот, проезжая здесь, отметил превышение по численности осетин в ингушском селении Заурово. И не случайно он называет их «беглецами». В Тагаурском обществе Осетии феодализм получил наибольший расцвет в сравнении с другими обществами. И жестоко эксплуатируемое осетинское крестьянство бежало от тяжких поборов в ближайшие ингушские аулы, в том числе и в Заурово, и в Джейраховское ущелье.
Эпический герой осетинского народа Чермен вел борьбу с независимыми поработителями — алдарами. В народе сохранилось сказание о том, как Чермен поделил землю алдар Тугановых между бедняками-односельчанами и, перепахав ее, он вместе с рабами Тугановых ушел в Ингушетию. Здесь они нашли свободу и приют у своих кунаков. Сюда же стекались осетины, спасавшиеся от неумолимого закона кровной мести.
Следует упомянуть и о некоторых сведениях, коими оперируют, в разных вариациях отдельные авторы.
Так, Б. А. Калоев пишет: «24 декабря (1807 г. -Ш. Д.) мы (т. е. Клапрот и его спутники.— Ш. Д.) отправились по правому берегу Терека и оставили Владикавказ… Через 4 версты от нас налево оказалось ингушское селение Сауква, которое русские называют теперь Саурово. Оно расположено на крутом берегу Терека, примерно в 2 верстах ниже предгорий. От этого селения из долины видна только коническая башня, построенная из очень белого известняка… В Саурово живут ингуши вместе с осетинами-беглецами, почти все в деревянных домах; осетины по количеству превышают ингушей, так что это селение можно считать настолько осетинским, насколько ингушским. В 1 версте далее к востоку в горах находится селение Бушуа, от которого считается еще 7 верст до больших ингушей».
Ю. Клапрот посетил этот район спустя 23 года после восстания Мансура, и за это время в крае многое изменилось. Немец Клапрот, не знавший ни русского языка, ни местных горских языков, пользовался услугами переводчика, осетина по происхождению. Это видно даже из перечисленных им местных фамилий, записанных с большим искажением в осетинской терминологии. Так, ингушские фамилии Льяновых и Дуровых упоминаются как Лената и Цурата, где искажены корни, а окончания даны по осетинской транскрипции на «та».
Грузинский старшина в Степан-Цминде (совр. Казбеги.- Ш. Д.) упоминается под фамилией «Тсобикашвили, а по — осетински Чобиката» — фактически речь идет о фамилии Чопикашвили, предках грузинского писателя Александра Казбеги.
Численность населения Саурово-Заурова никто не устанавливал, поэтому нет оснований доверять сведениям переводчика. Добавим, что горцы вообще в XVIII -первой половине XIX веках противились переписи населения. Впервые посемейные списки горцев Северного Кавказа были составлены в 60-х гг. XIX века, когда проводилось «освобождение» зависимых сословий, согласно крестьянской реформе 1861 г.
И, наконец, нельзя забывать о том, что по свидетель¬ству многих историков, местные представители царских властей на Кавказе, да и не только на Кавказе, в том числе путешественники и исследователи, буквально находились во власти переводчиков, которые, зная и не зная, очень часто искажали действительность и переводили нередко не то, что говорила та и другая сторона, пользующаяся услугами этих переводчиков.
Один из компетентных историков Владикавказа А. В. Ракович, чей труд в дореволюционное время выдержал несколько изданий, вполне солидарен с положением, выдвинутым в трудах русских ученых, его предшественников.
Указав на неоднократные просьбы ингушей к русскому правительству о защите их от набегов кабардинских феодалов, А. В. Ракович утверждал, что ингуши просили построить на их земле крепость, под защитой которой они могли бы «мирно заниматься хлебопашеством».
«Ингуши считались у русских за добрых и кротких людей… они исключительно занимались скотоводством и земледелием, — отмечал А. В. Ракович, — просьба ИНГУШЕЙ БЫЛА, НАКОНЕЦ, ИСПОЛНЕНА, и на том месте, где стояло Заурово, была воздвигнута сильная Владикавказская крепость».
Не считая публикаций в периодической печати, в подтверждение мнения П. Г. Буткова, Д. С. Бурнашева, А. В. Раковича, не говоря уже о А. И. Гюльденштедте, С. Вонявине и Л. Л. Штедере, о месте и времени основания крепости Владикавказ и об ингушском ауле Заурово можно найти сведения и в следующих источниках:
1. Центральный государственный архив древних ак¬тов, ф. 2192, он. 1, раздел «Карты Кавказа», № 12.
2. Центральный государственный военно-исторический архив, ф. 52 оп. 1/194, д. 321, ч. 2, л. 2.
3. Ейхвелъд И. Кавказская дорога. Отечественные записки. СПб., 1821. Кн. 14. Ч. 6.
4. Броневский С. Новейшие географические и исто¬рические известия о Кавказе. М., 1823. Т. 2. С. 159, 160 и посл.
5. Грабовский Н. Ф. Ингуши (их жизнь и обычаи).
Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1876. Вып. 9.
6. Акты Кавказской Археографической Комиссии Т. 2. С. 225, 233.
7. Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878. С. 59.
8. Казбек Н. Г. Военно-статистическое описание Терской области. Тифлис, 1888. Ч. 2.
9. Кривенко С. (составитель) Очерки Кавказа. СПб 1893. Т. 2.
10. В. С. К. Боевое прошлое Северного Кавказа // Кавказский вестник. Тифлис, 1900. № 2. Отд. 9.
11. Вейденбаум Е. Г. Кавказские этюды. Исследования и заметки. Тифлис, 1901.
12. Терский календарь на 1905 год. Владикавказ,1905. с.55
13. Цалгат Б. Родовой строй чеченцев и ингушей.
Орджоникидзе — Грозный, 1934. С. 9, 11.
14. Щеблыкин И. П. Путеводитель по Ингушской
автономной области. Владикавказ, 1928. С. 16, 17.
Несостоятельна также ссылка проф. Б. П. Березова, Г. И. Кусова и других о том, что «Саурово — Заурово» у Клапрота находилось южнее Владикавказской крепости, примерно на месте поселка «Южный». На этом ме¬сте располагался аул Долгиевых, чьи кладбища здесь сохранялись до 1944 г.
Критикуя статью «Поездка из Москвы на Кавказ», в которой в частности, сообщалось, что «Владикавказ есть древний Капкай», талантливый журналист, изучавший историю и этнографию края Д. Е. Зубарев подверг это суждение основательной критике.
«Не знаю, откуда почерпнул сие известие автор путевых записок. Разве из тех источников, — отмечал он — по которым Московские триумфальные ворота именуют 1рухмальными… Магистрат — Балистратом и проч.».
Д. Зубарев одним из первых опубликовал разбор IV и V глав «Евгения Онегина». В письме к С. А. Соболевскому А. С. Пушкин писал: «Кто этот «Атенический мудрец» («Атеней» — журнал.- Ш. Д.), который так хорошо разобрал IV и V главу Зубарев».
Версия перечисленных выше ученых Северной Осе¬тии о «Капкае», «Дзауге» и «Дзауджикау» убедительно была опровергнута и в 1928 г. Л. Ильиным, отметившим, что Дзауджикау означает «селение Дзау и Заура»; он раскритиковал версию о «Дзауджикау» и утверждал, что исстари здесь жили ингуши.
Не следует забывать и того, что ингушское «ков» и осетинское «кау» адекватны, обозначают поселение, село, двор: «Дзауджикау — осетинское осмысление ингушского селения «Заурово» — «Дзаурово».
Один из первых осетинских профессоров, добросовестный исследователь и знаток истории своего народа, доба¬вим, и знаток преданий, Г. А. Кокиев без всякого сомнения, уверенно утверждал, что «во второй половине XVII века осетинских поселений в предгорной зоне вообще не было».
Это утверждение согласуется с исследованиями академика И. А. Гюльденштедта, Л. Л. Штедера; в предгор¬ной зоне, кроме селения Заура, были и другие, упомяну¬тые выше крупные ингушские поселения, как Акин-Юрт, Шалка, Ангушт, где в присутствии академика И. А. Гюльденштедта в 1770 г. ингуши принимали присягу о добровольном вхождении в состав Российского государства, навсегда связав свою судьбу с судьбой русского народа.
На карте, составленной С. Вонявиным, на восточном берегу Терека ясно обозначено селение Заурово и указа¬но оно на землях, где надписано «Ингуши».
Еще раньше Г. А. Кокиева эту тему осветил сосланный на Кавказ декабрист В. С. Толстой, занимавшийся изучением Осетии. По его свидетельству, «вся долина (Терека,— Ш. Д.) от Редантского поста до станции Екатериноградской принадлежала кабардинцам, которые не иначе выпускали осетин из гор, как взимая знат¬ную дань».
Буквально подобными словами констатировал этот исторический факт и осетинский революционный демократ Алихан Ардасенов.
Названия целого ряда осетинских селений, в том числе и таких крупных, как Эльхотово, Заманкул, Зилга и другие, при помощи осетинского языка не поддаются объяснению. Время же основания большинства осетинских поселений хорошо документируются, так как они в основном, возникли не ранее 20—50 гг. прошлого столетия по регламентации царского правительства.
Заслуживает внимания и такой факт, что ингуши давали осетинским поселениям названия на своем род¬ном языке. Так, Заманкул они именовали Берд-Юртом, Зилга — Толста-Юртом, Владимирское — Бада-Юртом, Ольгинское — ХIири-утрашка и т. д.
Весь исторический ход развития, рост капиталистических отношений в крае выдвигали новые требования, и в 1860 г. давно разросшийся в своих границах и обросший слободками, все еще называвшийся крепостью Владикавказ стал центром Терской области, включавшим в свой состав районы современных городов Кавказских Минеральных Вод до Кизляра включительно на востоке. В период подготовки к преобразованиям административные и военные власти царизма на Кавказе, как и во всей империи, остались верными сущности существующего строя, проводили военно-колониальные методы управления, сочетая их с куцыми реформами, грабежом и насилием трудового народа.
Так, перед преобразованием крепости в город жители селения Заурово, теперь уже носившего название Темуркова, располагавшегося в двух верстах юго-западнее крепости, по правому берегу Терека, еще так недавно распахивавшие земли вокруг Владикавказа, были насильственно переселены в район речки Назранки.
Такая же участь постигла и Осетинскую слободку. В рапорте от 17 сентября 1860 г. командующему войсками на Кавказе комендант Владикавказской крепости Окольничий поставил вопрос о выселении жителей Осетинской слободки за черту будущего города, мотивируя это тем, что «присутствие указанных осетин во Владикавказе служит причиной разного рода укрывательств, воровства и даже разбоев… и что оставление этих осетин близ Владикавказа будет вредно для города».
И жители Осетинской слободки, которую иные на¬зывают осетинским аулом, были насильственно пересе¬лены на левый берег реки Камбилеевки, напротив ин¬гушского селения Базоркино. Новое селение получило название Уатарта, по-ингушски «ХIири-утрашка» и стало началом будущего крупного селения, переименованного позже в честь княгини Ольги в село Ольгинское. Такое название сохраняется до наших дней.
Горцы, ингуши и осетины, были, как мы видим, признаны «нежелательными гражданами» нового города, конечно, по мнению клевретов царизма.
При преобразовании крепости в город было утверждено и положение об управлении городом. В марте 1861 г. Владикавказ получил статус города.
С марта 1918 гор. Владикавказ стал административным центром Терской Советской Республики. Здесь же находился Совнарком Терского народного Совета.
20 февраля 1921 г. декретом ВЦИК была провозглашена Горская Автономная Советская Социалистическая Республика с центром в г. Владикавказе, в составе национальных округов: Чечни, Ингушетии, Осетии, Кабарды, Балкарии и Карачая.
Вскоре из ГАССР выделились Кабарда, Балкария, Карачай и Чечня. В составе Ингушетии и Осетии Гор¬ская АССР просуществовала до 1924 г.
С 7 июля 1924 г. Ингушетия и Северная Осетия были преобразованы в самостоятельные автономные области, чьи партийные и административные учреждения находились во Владикавказе, а последний был выделен в самостоятельную административную единицу республиканского подчинения.
Трудно переоценить роль и значение города Владикавказа в укреплении связи горцев с русским народом, в их экономическом и культурном развитии. В годы революции, становления и утверждения Советской власти на Тереке Владикавказ был одним из важнейших центров, цементировавшим союз русского рабочего класса и горского крестьянства.
Здесь же были сосредоточены культурные учреждения Горской республики, а также первые средние и высшие учебные заведения, основанные при Советской власти: Горский сельхозинститут, Горский пединститут, Горский НИИ краеведения, Горский политехникум путей сообщения и многие другие, где училась молодежь горцев всех национальностей края.

Шукри Дахкильгов

27.01.1984 г.