Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Муталиев Тамерлан

…Аграрный вопрос, естественно, стал главным в революционных со­бытиях, развернувшихся в многонациональной по составу населения Терской области 1917—1920 гг. Сложность решения этого вопроса и активное противодействие этому могущественных сил (крупных зе­мельных собственников, в том числе и горских, верхов казачества и т.д.) явились основными причинами, ввергшими область в хаос анар­хии и межнациональных столкновений. «Нередки были моменты, — говорил на III съезде народов Терека в мае 1918 г. нарком земледе­лия левый социалист-революционер Ю. Пашковский, — когда не­сколько групп из-за клочка земли создавали несколько фронтов… и здесь была большая угроза миру всей области. Особенно остро стави­лись вопросы землепользования во Владикавказском округе, в районе Сунженского отдела и в Назрановском округе» (1).

Другим фактором, ухудшившим (как принято сейчас говорить) меж­национальные отношения на Северном Кавказе, было так называемое «чересполосное землевладение», сложившееся в 30—60 годах XIX в. Мы уже отмечали, что создание казачьих станиц в Терской области ко времени завершения Кавказской войны вызывалось не столько во­енными обстоятельствами, сколько интересами создания военно-поли­тической системы контроля над коренным населением, основным звеном этой системы и являлись казачьи станицы, в частности Сунжен­ской линии.

Поэтому казачьи станицы здесь, в отличие, скажем, от Кубанской области, не располагались на компактно-определенной ме­стности. Протянувшиеся узкой полосой по территории нескольких на родов, они не только призваны были отделить один народ от другого, но и держать под контролем как плоскостное, так и горное население. Этим и объясняется, что цепи станиц, отделяясь от основной линии, вплотную были приближены к горам, а в Ингушетии по Ассинскому ущелью даже выдвинуты в глубь гор.

Кроме того, четыре станицы — Тарская (Ангушт), Сунженская (Ахкий-юрт),   Воронцово-Дашковская   (Тоузен-юрт)  и  Фельдмар­шальская (Алхасте) — были построены так, что плотно «закупорива­ли» все ущелья, по которым осуществлялась связь горных районов Ин­гушетии с плоскостью. (Здесь напрашивается невеселая аналогия. Та­кое же положение сложилось с западной частью горной Ингушетии и ныне. Сегодня, чтобы попасть из плоскостной части Назрановского района в его горную часть (села Джейрахского сельсовета), необходи­мо воспользоваться единственной дорогой, проходящей по территории Пригородного района, отторгнутого в 1944 г. в пользу Северной Осе­тии и не возвращенного Чечено-Ингушской Республике после ее вос­становления в 1957 г.).

Ясно, что такой характер размещения станиц не предвещал в буду­щем спокойной жизни ни горцам, ни казакам. В него с истоков его за­рождения была заложена неизбежность противопоставления их друг другу. И если в период относительной стабильности государственной власти отдельные вспышки конфликтов между ними удавалось относи­тельно быстро устранять, то в пору крупных общественных потрясений эта своеобразная мина, заложенная под будущее народов Северного Кавказа, должна была сработать с предельной заданностью. Что и случилось в 1917 г. почти сразу же за Февральской революцией в Чеч­не, Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии, Кабарде и других райо­нах Северного Кавказа.

В Ингушетии камнем преткновения явились отмеченные четыре ста­ницы, перекрывавшие доступ в горы. Только за неполный год после Февральской революции указанные станицы несколько раз перекрыва­ли вход в горную Ингушетию. В горах, где собственного хлеба хвата­ло не более, чем на два месяца, начинался голод, прерывались жизнен но-необходимые связи с экономическими и культурными центрами на равнине. Конфликты, возникавшие на этой почве, приобретали все бо-_лее опасный характер. Не случайно поэтому, созданная в марте 1918 года при Наркомате земледелия Терской республики представительная «земельная комиссия по вопросам чересполосного землевладения» в первую очередь занялась этим вопросом. Объективность и заинтересо­ванность членов этой комиссии снискали ей уважение и доверие как горцев, так и казаков.

Способствовало этому и то, что трудовое каза­чество к весне 1918 г. все более осознанно стало воспринимать спра­ведливость постановки земельного вопроса Терским областным Сове­том (тогда еще многопартийный орган народной демократии), суть ко­торого заключалась в словах: «Все, основой существования которых яв­ляется земля, имеют равное право на землю» (2). Именно благодаря этому весною 1918 г. на Тереке стали возможными случаи (немыслимые год назад), когда «при урезке казачьих земель (в пользу малоземель­ных горцев — авт.) …местные казаки не только не оказывали сопро­тивления, но даже помогали в этом трудном деле, ибо они сознавали, что это — историческая необходимость» (3).

Эти слова из доклада воен­ного комиссара Терской Республики меньшевика Я. Бутырина делега­тами многонационального съезда народов Терека были встречены ап­лодисментами.

Мы располагаем фотокопиями до сего дня не опубликованных и счи­тавшихся утраченными подлинных протоколов комиссии по чересполос­ному землевладению. По ним можно проследить, как тщательно все изучив и взвесив, комиссия пришла к заключению: «Ввиду все обост­ряющихся отношений между ингушами и казаками станиц Сунженской, Тарской, Аки-Юртовской и др., закрывающих ингушам выход на пло­скость, вопрос о выселении названных станиц и помещения их в луч­шие условия жизни необходимо разрешить безотлагательно в положи­тельном смысле» (4). В апреле-мае в комиссию обращались жители ста­ниц Тарская, Воронцово-Дашковская, Архонская, просившие ускорить их переселение на запасные земли Терского казачьего войска в райо­не Владикавказа и Пятигорском казачьем отделе (5).

Изучив рекомендации этой комиссии, III съезд народов Терека в конце мая 1918 года «в целях уничтожения чересполосицы» принял по­становление о переселении в указанные места населения станиц Сун­женская, Воронцово-Дашковская, Тарская и Фельдмаршальская. По­становление было принято единогласно (в том числе и делегатами от всех казачьих отделов).

Пример такого солидарного голосования — уникальный, единствен­ный случай из практики работы всех пяти съездов народов Терека.

Переселяющимся казакам предполагалось выплатить «вознагражде­ние за постройки, сады и прочее по справедливой оценке» (6). Немалую часть средств (120 млн. руб.) обязались собрать для этого ингуши. Однако, начавшийся в августе белоказачий мятеж придал этому и без того болезненному делу совершенно драматический оборот. Жители предполагавшихся к переселению станиц не только оказались втянуты­ми в этот мятеж, но и явились ударной силой штурмовавших г. Вла­дикавказ банд полковников Беликова и Соколова. После подавления мятежа казаки из этих станиц были насильственно переселены в дру­гие станицы. Ингушам же вернули земли, отнятые у них в 50-60- е годы XIX в. (7).

В феврале 1919 г. Терская республика пала под ударами наступаю­щих деникинских войск. Сразу же вслед за этим уже 1 марта Боль­шой войсковый круг Терского казачьего войска принял постановление в отношении станиц Сунженской, Воронцово-Дашковской, Тарской и Фельдмаршальской «предложить правительству (деникинскому — авт.) теперь же принять меры к восстановлению вышеуказанных ста­ниц в своих юртовых наделах» (8).  Но деникинское командование, изу­чив историю вопроса, отказалось от принятия этого предложения, неекая и Ермоловская переселили в другие станицы и хутора. Мужчины из этих станиц в возрасте от 18 до 50 лет должны были отправиться на принудительные работы в шахты Донбасса (9).

В это же время вы­зрел план тотального переселения казаков из всех 21 станицы, образо­ванной в январе 1921 г. Горской Республики. Суть этого жестокого плана выражена в телеграмме члена Кавказского бюро РКП(б) С.М. Кирова и уполномоченного Советской трудовой армии Муромцева в феврале того же года, направленной во ВЦИК РСФСР и Наркомнацу И.В. Сталину. В ней обосновывалась необходимость «разрешить следующие принципиальные вопросы: 1) …выселить все казачьи ста­ницы из Горской Республики; 2) …переселение должно производить­ся планомерно в продолжение 3-х лет; 3) …для переселенцев необхо­димо подготовить участки земли… По уральской области в районе Гу­рьева осталось до 20-ти процентов населения, поэтому имеются сво­бодные земли и постройки, куда и необходимо разрешить переселение из Терской области по Каспийскому морю» (10).  План этот, изложенный, насколько нам известно, в не цитировавшейся до сих пор телеграмме, к счастью, остался нереализованным.

Крайне болезненным оказался на Северном Кавказе путь решения национальных и социальных проблем, порожденных безумно жестокой колониалистской политикой самодержавия. Расплачиваться за ее ре­зультаты пришлось долго и мучительно. Но оказалось, что новые и са­мые страшные испытания ожидали впереди…

Тамерлан Муталиев

Из книги: Тернистый путь народа. М., 1992, с.29-34.

1.Съезды народов Терека. Сборник документов и материалов. Орджоникидзе, 1977, с. 284.

2. Съезды народов Терека. Т. 1, с. 335.

3.Съезды народов Терека. Т. 1, с. 297.

4.ИРЛИ (Пушкинский дом), ф. 731 (Д.В. Раковича), оп. 1, д. 43, л. 43.

5.См.: там же, л. 26, 53.

6.ИРЛИ (Пушкинский дом), ф. 731, оп. 1,д. 43, л. 59 об.

7.См.: Октябрьская революция и гражданская война в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1973, с. 143—146, 156.

8.Терский Большой войсковой круг 1 Созыва 1919г. Сборник важнейших постановлений, резолюций и законов. Екатеринодар, 1920, с. 14.

9. См.:ЦГАЧИР, ф. Р-613, оп. 1, д. 1, л. 1 — 1 об.

10.Центральный Государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР), ф. 1235, оп. 96, д. 40, л. 24—25.