Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Берснако Газиков

Как-то мне в руки попался номер журнала «Кубанский каза­чий вестник» за 1915 г. В нем был опубликован материал о кав­казцах, воевавших в первую мировую войну в Карпатах. Ниже я полностью привожу эту статью.

«В «Киевлянине» находим следующие интересные эпизоды из Карпатских боев, в которых отличаются своей безумной отва­гой и храбростью кавказцы.

Так, при наступлении в Карпатах ежедневно происходили крупные штыковые схватки. В одном из таких случаев коман­дир 2-ой роты №… полка повел своих людей на австрийский окоп, расположенный в 700-800 шагах.

Не успели наши пробежать и половины пути, как вдруг заме­тили, что справа от вдали видневшегося леса, наискось пере­секая лощину, прямо на австрийский окоп бешеным галопом мчится какая-то фантастическая фигура.

Что это такое?

Все были озадачены, и даже на некоторое время притихла перестрелка.

Человека не было видно. Казалось, что мчится взбесившая­ся лошадь с огромными черными крыльями. Однако бинокль вскоре позволил выяснить, в чем дело. Это был не центавр, а какой-то горец с широко развевающейся буркой, прямо-таки лежавший на своей лошади.

Австрийцы, также пораженные диковинным зрелищем ата­кой одного лишь всадника, прекратили пальбу и словно оцепе­нели. Наши же, сообразив, в чем дело, тем временем успели далеко пробежать вперед. Наконец, враги опомнились и снова открыли ураганный пулеметный и ружейный огонь.

Горец уже был близко, когда вдруг его лошадь опрокинулась через гору, далеко выбросив из седла отважного всадника. Несколько мгновений он был недвижим, но затем вскочил на ноги и уже без бурки, припадая к земле, ринулся вперед. Наши уже были близко, но австрийцы не стали их ждать и пустились наутек. Однако, в стороне остались два австрийца, возившихся около какого-то предмета, оказавшегося пулеме­том. К ним-то и направился горец. Один австриец бросился было на него со штыком, но сверкнула сабля и штык отлетел в сторону. Не успел горец замахнуться вторично, как на него спе­реди и сзади набросились австрийцы.

Погиб! подумали наши.

Ошиблись. Напавший спереди австриец вдруг взметнул ру­ками и повалился в окоп, задушенный горцем. Другого же го­рец быстро, с ловкостью борца, перекинул через голову и в следующее мгновение австриец был у него в руках. Пригнув его к земле, рассерженный горец усердно награждал его шлеп­ками, точно провинившегося шалуна. Солдаты так и покатыва­лись со смеху при виде этой картины. Наконец, горец припод­нял австрийца за шиворот, поставил на ноги и толкнул к пуле­мету. Минуту спустя австриец, напрягая все усилия, тащит нам навстречу свой пулемет.

Когда мы поравнялись, ротный нарочито строгим тоном спро­сил горца:

Как ты смел скакать сюда?

Наши там стоял, — указал он на лес, — бэжишь и стреляешь, и мы поскакал.

Тебя наказать бы следовало. Вот лошадь твою убили напрас­но.

Зачем наказать? Наказать не надо! А лошадь жалко… Карооший лошадь был.

Постоял немного, пока солдаты рассматривали интересную фигуру горца, а затем обратился к ротному.

Бэри, гаспадын, эта машинка и этот чалавэк. Минэ он не надо. А мы пойдем другой лошадь искать…

Погоди же, как тебя звать?

А тибэ зачэм?

Если спрашиваю, значит надо.

Горец постоял в нерешительности, а затем ответил:

Салим Ачах, гаспадын. Только мине наказывать не надо. Салим Ачах награжден орденом святого Георгия 1-й степе­ни, ибо благодаря вызванному им замешательству среди авст­рийцев наши почти без потери далеко продвинулись вперед.

Другой случай не менее ярко рисует полное пренебрежение горцев к противникам.

Наши стояли верстах в двух от леса, в котором еще находи­лись австрийцы. Однажды ночью заметили, что на опушке леса зажглись костры, и что около них происходит какое-то движе­ние. Послали узнать, в чем дело. Посланные возвращаются и слова не могут произнести от смеха.

—  Что? В чем дело?

—  Они там пляшут…

—  Кто такие «они»?

—  Да черкесы. Поют и пляшут!

—  Что за дьявольщина, взбеленились они что ли? — рассер­дился подполковник. — Прикажите им погасить огни и убратьсяот леса. Расстреляют же, как перепелок.

Туда вместе с солдатами пошли и некоторые офицеры. И, действительно, глазам их представилась довольно необычай­ная картина. Около костров сидели горцы и, похлопывая в такт руками, тянули какой-то восточный мотив, а два других лихо отплясывали «туш там». Ну, кто бы мог допустить мысль о столь своеобразной лезгинке в горах Карпат?

—              Вы зачем огонь развели? — набросился на горцев поручик Н.

—  А тэбэ какой дэло? — огрызнулся горец постарше, не разби­раясь в форме.

—  Командир приказал потушить. Надо, чтобы темно было.

—  Когда твой командир надо, чтобы темно было, пусть ему
темно и будэт, а нам надо, чтобы свэтло было, мы и зажигал.

—  Да нельзя же. Здесь австрийцы, заметят, перестреляют вас.

—              Пусть стрэляют… Он будет стрэлять, а мы будэм его рэзать.

И многих усилий стоило уговорить горцев погасить огни и уйти прочь от леса. Сделали они это с крайним неудовольствием.

Вообще, автор отзывается о горцах с большим восторгом.

Их пребывание в армии весьма ценно, в особенности, когда эти лихие наездники-добровольцы успели приучиться к дисцип­лине и послушанию.

Особенная страсть горцев — к рукопашным схваткам. Обыч­но, горцы образуют в рядах противника «просеку» и начинают беспощадно уничтожать врага. Фехтование доведено до совер­шенства и состязаться с ними в этом искусстве венгры не мо­гут.

Брать пленных горцы не любят. Они заставляют врага бить­ся до последних сил с оружием в руках, рискуя при этом и сво­ей жизнью.

Если им заметят, что можно было бы забрать в плен, они пожмут плечами и обязательно ответят:

— Нельзя было брать, бился, сопротивлялся…

Несмотря на непрерывное участие в боях, потери горцев весьма незначительны, в особенности ничтожны потери у них при кавалерийских атаках, когда горцы неминуемо выходят победителями.

(Журнал «Кубанский казачий вестник», №3, март 1915 года)

У читателей, возможно, возникнет вопрос: с какой стати пуб­ликуется фрагмент из журнала «Кубанский казачий вестник» 1915 года? Ведь речь идет о черкесах. До определенных пор я тоже не был уверен в том, что в найденной мной публикации речь идет об ингушах. Но весной 2001 года мне довелось об­щаться с Макшарипом Асиевичем Даскиевым, депутатом Вер­ховного Совета ЧИАССР 1938 года. В одном из архивов мной была обнаружена опубликованная в газете фотография с био­графией кандидата в депутаты М.А.Даскиева. По обыкновению я стараюсь ставить в известность о находках самих героев или их родственников и передавать им копии найденных материа­лов. Именно по этой причине и встретился с уже преклонного возраста Макшарипом Даскиевым.

Грех, конечно, при подобных встречах упускать возможность получения от таких людей какой-либо информации. Вот и я спросил Макшарипа Асиевича, может ли он что-либо расска­зать о своем времени или о временах более далеких. Ведь у ингушей многое передается через устное общение представи­телей старших и младших поколений.

Мой собеседник рассказал мне несколько эпизодов. Один из них врезался в память.

«В молодости, — начал Макшарип Асиевич, — мне довелось общаться с Ади Точиевым, всадником ингушского полка «Дикой дивизии. Он несколько раз рассказывал мне, как их полк стоял в карпатском лесу. Во время передышек ингушские всадники разводили костры и устраивали танцы, заполняя округу сме­хом, криком, мало задумываясь о том, что таким образом де­маскируют место своего нахождения. Поведение ингушских джигитов вызывало недовольство у командиров. И они однаж­ды прислали к ингушам офицера, который настойчиво потре­бовал затушить костры и прекратить танцы. Всадники вступи­ли в пререкание с офицером, но нехотя подчинились скорее его уговорам, чем приказу».

Прошел почти год после моей встречи с Макшарипом Даскиевым. Недавно он ушел в праведный мир, а я, перебирая свои материалы, наткнулся на приведенный выше фрагмент очер­ковых заметок из «Кубанского казачьего вестника». И обнару­жил, что рассказ всадника «Дикой дивизии» Ади Точиева, вос­произведенный М.А. Даскиевым, чуть ли не слово в слово со­впадает с журнальной историей. Вывод несомненный. Речь в журнальной публикации почти 90-летней давности идет об ин­гушских всадниках. В те времена, как мы знаем, всех кавказ­цев часто называли черкесами. Кстати сказать, ингуши отли­чились в первой мировой войне, впрочем, как и в других вой­нах, в каких им довелось участвовать. Славу российского ору­жия они вознесли высоко. Об этом должны помнить все, кто пытается представить историю в ином цвете.

Берснако Газиков