Вассан-Гирей Джабаги
Вольтер, желая осмеять институт «бессмертных», одарил Персию академией, которая якобы заседает в Рамадане. Академия эта, по его словам, во всех отношениях походила на французскую академию. Для Вольтера Персия, таким образом, была как бы сказочной, неведомой страной, в которой писатель может безнаказанно заставить разыгрываться самые невероятные вещи.
Такое представление имели в Европе о Персии в XVIII столетии. Представление это едва ли подверглось существенному изменению и в наше время. Когда недавно телеграммы сообщили о даровании шахом конституции, то западная пресса, хотя и не без легкой иронии, поздравила Персию со вступлением на путь реформ и прогресса.
Однако мы знаем достоверно только одно, что конституция действительно дарована, но зато совершенно игнорируем, при каких обстоятельствах это случилось, насколько она соответствует истинным интересам народа и каких результатов можно ожидать от этой меры в будущем…
Все эти вопросы нас, русских, как непосредственных соседей и преследующих свою определенную политику в Персии, должны интересовать более всех других народов Европы, для которых в большинстве случаев эта страна находится «на краю света».
«Освободительное» движение в Персии возникло очень недавно под несомненным влиянием русской революции. Там, как у нас, родилась своя партия народной свободы. Но во главе ее стали не земцы и не думские деятели – этот прототип третьего сословия, а духовенство… Это последнее обстоятельство поразило не одного публициста в Европе, который привык представлять себе духовенство, а в особенности мусульманское, элементом крайне консервативным, ретроградным и фанатичным. Мнение это в общем правильное, и нет никаких данных, чтобы изменить его относительно шиитского духовенства.
Если обратиться к положению, занимаемому духовным сословием в Персии, то нетрудно будет найти самое естественное, самое простое объяснение странному либерализму, неожиданно проявленного муллами.
История всех революций учит нас, что ради достижения политического преобладания самые консервативные группы и сословия становились во главе народных движений против короны. Примеры: английские бароны и высшее духовенство, призвав на помощь народ, вырвали у Иоанна Безземельного хартию вольностей; и в особенности так называемая «буржуазия», которая во всех государствах всячески покровительствовала и направляла народные, или, как их иначе называют, «пролетарские» массы против правительственных войск. Буржуазия, как известно, руководствуется в этой борьбе не столько либеральными убеждениями, сколько политическими выгодами своего класса и тактическими расчетами.
Поставьте на место буржуазии духовенство – и вы уже отчасти поймете характер персидского освободительного движения.
Персидское духовенство уже издавна ведет самую упорную борьбу с правительством, желая последнее подчинить своему политическому влиянию. Только в царствование последних двух шахов – Музаффер-эд-Дина и отца его Наср-эд-Дина борьба эта приняла более острые и более откровенные формы. Покойный шах, увлеченный этой борьбой, решился даже конфисковать вакуфные (мечетские) имущества, сделав, впрочем, исключение для священного города Мешхеда. Духовенство приняло вызов и в 1890-1891 годах открыто выступило против шаха и его правительства. Поводом послужила табачная концессия, предоставленная англичанам. Под угрозой толпы разрушить сам шахский дворец и перерезать христиан правительство принуждено было уничтожить контракт с английской компанией и уплатить ей 500 000 фунтов стерлингов в вознаграждение издержек.
После этого случая духовенство не раз возбуждало с успехом народ против правительства. Можно с уверенностью сказать, что не было в последние годы ни одного популярного движения, во главе которого не становилось бы духовенство. После этого нетрудно, конечно, понять, что оно поспешило стать и во главе освободительного движения, занесенного сюда из России.
В Европе не представляют себе, насколько слабо правительство в Персии, насколько шатко его положение и насколько оно иногда непопулярно, благодаря непрестанным интригам и давлениям со стороны представителей западных держав. К тому же войско и администрация плохо дисциплинированы, недостаточно оплачиваются и легко доступны подкупам, в то время как народные массы, духовное и светское воспитание которых всецело находится в руках духовенства, благодаря дисциплинирующему влиянию ислама, замечательно вымуштрованы и слепо повинуются малейшему указанию какого-нибудь влиятельного муштеида из Кербелы. При таком неравенстве сил духовенство очень легко, почти что без особенных жертв, добилось своего: шах даровал конституцию. Но кому он её даровал? Не народу же, конечно, потому что все эти категории принцев крови, высшего духовенства, аристократии, купечества и промышленников, призванные, каждая в отдельности, произвести выборы, не имеют ничего общего с интересами народа и его нуждами. Да, наконец, не говоря уже о высшем духовенстве, оба класса купечества и промышленников, состоящие в большинстве случаев из среднего духовенства, дадут немало представителей духовного звания. Точно так же, за недостатком других образованных лиц, кроме мулл, простой народ пошлет в парламент депутатов из того же духовного класса. Не следует забывать, что в Персии роль нашего «интеллигентного пролетариата», как и среднего сословия, принадлежит духовенству. В этой стране мулла – не только духовное лицо, но и медик, и судья. Все образование, начиная с низшего и кончая высшим, носит неизменно богословский характер.
Если мое предположение относительно преобладающего положения, которое займет в будущем персидском парламенте духовенство, подтвердится, то правительству и народу ничего более не останется, как объединиться и протянуть друг другу руки против своего общего врага. Правительство принуждено будет употребить все свои силы для того, чтобы вырвать из рук духовенства дело народного образования, чтобы просветить массы и раскрыть им глаза на истинный характер целей духовенства, которое делает все, чтобы держать население в темноте. Персидское правительство, если оно не хочет задушить себя и страну в тяжелой атмосфере религиозного фанатизма, должно стать на путь либерализма и поставить себе целью – добиться, во что бы то ни стало, народной свободы. Музаффер-эд-Дин, либеральные взгляды которого хорошо известны, окажется ли он достаточно настойчивым и дальновидным, чтобы воспользоваться в своей борьбе с духовенством тем благоприятным моментом, который скоро будет создан новым положением вещей, чтобы сбросить маску с мулл и показать народу их иезуитские лица? Найдет ли он людей, достаточно опытных, энергичных и решительных, чтобы открыть эту новую кампанию против врагов всякого просвещения и прогресса?
Если нет, то конституцию нечего было и давать: она только повредит народу и затруднит еще более его освобождение.
Если да, то её следует от души приветствовать!
Вассан-Гирей Джабагиев
Статья опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости», 1907, № 174, 10 (23 августа). Подписана: В.Джабаги.
Джабагиев В.-Г.И. Дореволюционная публицистика. Работы 1905-1917 гг. – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007 г. – 94 с.
Составители сборника: Берснак Джабраилович Газиков, Марьям Джемалдиновна Яндиева, Адам Алаудинович Мальсагов.
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать. 
Добавить комментарий