Первый, cправа налево: Магомед Бексултанович Костоев. (Фотография сделана до депортации ингушского народа) Cпецпоселенец Костоев Магомет Бексултанович, 1918 года рождения, ингуш, образование среднее, бывший работник МВД, выражая явное недовольство тем, что ингуши и чеченцы еще остаются под административным надзором органов МВД, публично заявил: «В Советском Союзе вообще никакого равноправия нет. Одним свобода, а другим устанавливается крепостное право». Когда комендант спецкомендатуры вызвал Костоева в спецкомендатуру для прохождения регистрации, он ехидно спросил коменданта: «Когда Вы снимете с нас крепостное право?» и категорически отказался от явки в спецкомендатуру»
В истории депортированных народов в Казахстан актуальными становятся не только факт депортации, но реабилитация и возвращение на Родину. Советская власть после смерти Сталина начала реабилитировать эти народы, но не хотела их возвращать на Родину. Эти процессы, в первую очередь, были связаны с экономическими реформами, а также новыми планами по использованию казахских земель (освоение целинных и залежных земель в Северном Казахстане). В Казахстан продолжали прибывать все новые и новые переселенцы, но власть, не желая отпускать уже имевшихся, всячески препятствовала их выезду.
5 июля 1954 года вышло Постановление Совета Министров СССР «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев». Начиная с этого времени Управление МВД Акмолинской области проводило многочисленные мероприятия по проблемам депортированных народов. Например, в УМВД было проведено инструктивное совещание с руководящими работниками, осуществляющими работу среди спецпереселенцев в районах области, в каждый район были командированы опытные работники УМВД для организации работы по выполнению постановлений на местах, тщательно проинструктирован весь комендантский состав спецкомендатур [1]. Итак, силовые органы еще более усилили контроль над спецпереселенцами.
Но немаловажным оказался вопрос, связанный с разъяснением спецпереселенцам об их новом правовом положении. Эта работа в городах и районах области проводилась работниками УМВД и велась в контакте с горкомами и райкомами партии, городскими, районными советами депутатов трудящихся, с руководителями и секретарями парторганизаций колхозов, совхозов, предприятий. Разъяснительная работа велась с целью убеждения спецпоселенцев в необходимости оставаться жить и работать на местах, особенно в сельской местности, укрепления трудовой дисциплины. Всем райорганам МВД области дано указание устанавливать спецпоселенцев, намеривающихся бросить работу и выехать, особенно из сельской местности в города, немедленно информировать райкомы партии о таких фактах и совместно принимать меры по предотвращению их выезда.
В те годы в Северном Казахстане проживало много спецпереселенцев, среди них немцы, поляки, чеченцы и ингуши и др. народы. Снятие ограничений спецпереселенцев началось медленно. Сначала отпустили от административного надзора немцев и поляков. Потом только некоторые категории спецпереселенцев. 2 февраля 1956 года Управление МВД Акмолинской области отправило спецзаписку секретарю Акмолинского ОК КП Казахстана Н.И. Журину об освобождении из-под административного надзора органов МВД некоторой категории спецпереселенцев по области [1, 77]. По Акмолинской области освобождено по приказу No0580: ингушей – 370 человек, и чечен- цев – 340 человек; по приказу No0067: ингушей – 848 человек и чеченцев – 551 человек, всего 2109 человек. Общая численность всех спецпоселенцев – 6784 человека [1, 198]. Как видим, чеченцев и ингушей в список попало очень мало.
После объявления нового правового положения численность спецконтингентов в Казахстане значительно сократилась. На учете остались чеченцы, ингуши и незначительное количество других контингентов, высланных из Молдавии, Прибалтийских республик и Украины.
Освобождение из спецпоселения только некоторых спецпереселенцев отрицательно сказывалось на настроении чеченцев и ингушей. Например, были такие спецдонесения МВД Акмолинской области на ингушей: «спецпоселенец Костоев Магомет Бексултанович, 1918 года рождения, ингуш, образование среднее, бывший работник МВД, выражая явное недовольство тем, что ингуши и чеченцы еще остаются под административным надзором органов МВД, публично заявил: «В Советском Союзе вообще никакого равноправия нет. Одним свобода, а другим устанавливается крепостное право». Когда комендант спецкомендатуры вызвал Костоева в спецкомендатуру для прохождения регистрации, он ехидно спросил коменданта: «Когда Вы снимете с нас крепостное право?» и категорически отказался от явки в спецкомендатуру» [1, 200].
Были случаи предвзятого отношения и со стороны представителей местной власти. Например, председатель колхоза имени Дмитриева Дробот и его заместитель, он же секретарь первичной партийной организации колхоза Халчевский всячески оскорбляли спецпоселенцев Северного Кавказа, публично называя их ворами и бандитами, направляли их на самую плохую и низкооплачиваемую работу, тем самым способствовали их выходу из колхоза. В виду такого отношения из колхоза имени Дмитриева в 1955 году выехали 24 семьи спецпоселенцев Северного Кавказа, также к выезду готовились другие [1, 140]. С каждым днем ситуация накалялась.
В период объявления спецпоселенцам нового правового положения, то есть с 1 августа 1954 года по 1 ноября 1955 года, с территории области выбыло 5024 человека, из них 4274 человека выехало по разрешению колхозов, совхозов, организаций и предприятий, остальные 750 человек выехали самовольно без разрешения с места работы и органов МВД [1, 15]. Из общего числа выбывших около 80% составляли спецпоселенцы Северного Кавказа.
По состоянию на 25 мая 1956 года на учете спецпоселения по Акмолинской области числи- лось всего 19423 человека, из них чеченцев и ингушей – 18 258 человек, административно-высланных из Молдавии – 976 человек, участников и членов семей украинских националистов – 164 человека, и других (ссыльных) – 25 человек. В течение 1955 года из территории области из числа спецпоселенцев чечено-ингушей выбыло в другие области – 3139 человек, а прибыло из других областей только лишь 1075 человек [1, 97]. Из оставшегося спецконтингента в городах, райцентрах и рабочих поселках проживало 7690 человек, остальные 11 733 человека проживают в сельской местности – в колхозах и совхозах области.
Все эти ситуации самым негативным образом сказывались на репрессированных, многие спецпереселенцы Северного Кавказа принимали самостоятельное решение выехать в Северный Кавказ. (more…)
«Казалось, все это пройдет, я был готов поклясться, что это сон. Я вспоминал отца, арестованного в 37 году… Мне казалось, вот-вот проснусь, отец зайдет, я все это расскажу… Но это был не сон…»В 1931 году в Ингушетии в селении Насыр-Корт родился Хаджи-Умар Орснакиевич Костоев. В свои 75 лет он работает преподавателем звукорежиссуры в Студии искусств. Именно в этой студии мне и посчастливилось познакомиться с этим замечательным человеком. В 1992 году Костоев вместе со своими единомышленниками основал телевидение в Ингушетии.
В этом материале я хочу рассказать о жизненном пути Ильяса Хусейновича Костоева. Врач-фтизиатр высшей квалификации, Ильяс Хусейнович работает в республиканском противотуберкулезном диспансере. Его трудовой стаж насчитывает 53 года, и доктор Костоев не собирается оставлять свое дело, которому отдал всю сознательную жизнь. — Ильяс Хусейнович, вся Ингушетия вас знает как врача-фтизиатра и заслуженного человека. Нам хотелось бы, чтобы вы рассказали о себе: как росли, как стали врачом. — Я родился 5 мая 1938 года в Гамурзиево, в крестьянской многодетной семье. Нас было 5 братьев и одна сестра. Мой отец Хусейн Мусостович и мама Айшет Сосиевна, несмотря на трудную жизнь, воспитывали нас в лучших традициях ингушского народа. Я благодарен своим родителям за то, что с раннего детства прививали нам эти качества, потому что в последующей жизни родительская наука мне очень пригодилась. — В этом году исполняется 75 лет со дня выселения ингушей в Казахстан и Среднюю Азию. Вы помните депортацию, войну. Расскажите, какая была обстановка в Ингушетии? — Детская память цепкая. Помню, что жизнь была трудной. И трудно было всем: и детям, и взрослым. Помню малгобекскую оборонительную, как сейчас говорят, операцию. К нам залетали фашистские самолеты и бомбили пойму реки Назранка. Наша семья была вынуждена покинуть свой дом. Мы ушли в сурхахинский лес, где провели некоторое время, спасаясь от бомбежек. Это был 1943 год. Оттуда нас перевезли в местечко Сийна Кхера, недалеко от Средних Ачалуков. Выкопали у основания холма землянку и жили там. Но это продолжалось недолго. Мы вернулись домой. Отца нашего призвали в трудовую армию на рытье оборонительных сооружений, и домой он вернулся только перед выселением. Накануне выселения, 22 февраля 1944 года, у нас родился брат Мурад, который в возрасте одного дня от роду, как и все мы, стал «врагом народа» и отправился в далекий Казахстан под бдительной охраной НКВД. Утром 23 февраля к нам постучали. Отца дома не было, его, как и всех мужчин, забрали ранее, якобы на собрание по подготовке к весенне-полевым работам. Мы все проснулись. Мама с трудом поднялась и открыла двери. К нам вошли трое военных. Один из них сказал, чтобы собирались и выходили на улицу. Мама, ошеломленная этим, не знала что делать. Она долго искала ключ от замка, но не могла найти. Один из солдат штыком сорвал с сундука замок и открыл крышку. Мать начала собирать посуду, но солдат забрал у нее вилки, ложки и прочие предметы и выкинул их на улицу. – Берите продукты и теплую одежду, — сказал военный. Мама взяла из сундука наши сбережения, но у нее тряслись руки, и она не могла завернуть эти деньги в платок. Тот же военный взял у нее из рук купюры и, завернув их в материю, туго завязал на поясе нашей матери. – Вот это вам больше пригодится, чем посуда, — сказал он. Нас собрали в большом дворе нашего соседа из тейпа Саговых. Было холодно. Люди ничего не знали о происходящем. К трем часам дня пришел отец. Ему разрешили зайти домой и взять мешок кукурузы и немного пшеничной муки. На следующий день утром нас всех пешком повели на станцию Назрань, где уже стояли товарные эшелоны. Я на всю жизнь запомнил номер этого скотского вагона: № 36. В нем были только двухярусные нары, 
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать. 