Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Башенная архитектура средневековой Ингушетии является уникальным культурным наследием ингушского народа, правдиво отражающим реальность, действительность жизни народа. Его особенность в том, что здесь нет блеска, пышности, здесь формы рациональны, красота — в гармонии форм. Ингушская башенная культура поражала и поражает как дореволюционных историков, географов и архитекторов, так и современных ученых, туристов и всех, кому пришлось побывать в горной части республики. Оригинальная башенная культура неоднократно была оценена по достоинству многими известными учеными-кавказоведами, такими как Б. Далгат, Л. Семенов, И. Щеблыкин, Е. Крупнов, Б.Мужухоев, Д. Чахкиев и другими.
Первые башни, появившиеся в горах Ингушетии, относятся к V веку, к периоду после гуннского нашествия. С V — XIV вв. строились в основном жилые и полубоевые башни, называемые ингушами «гIала», ингуши себя называют «гIалгIай» — гIал — башня — жители башен. Жилые башни строили в два-три этажа из неотесанного камня на известковом растворе. Каждый этаж имел свое назначение: первый — хлев, на втором этаже был очаг и спальня, а на третьем — кунацкая, комната для гостей. В последующем, с изменением социальных отношений, начали строить полубоевые башни, они отличались появлением бойниц и «машикулей» — (чIерх — инг. назв.) — это каменные балкончики, служившие для военных целей.
В XIV в. башенная культура ингушей достигает своего наивысшего развития. Вслед за жилыми и полубоевыми башнями с XV — XVI в.в. стали сооружать боевые башни (ВIоув — инг. назв.), более высокие и достигающие 30 метров в 5-6 этажей. Они уже были узкие и имели коническую, а чаще всего квадратную форму с пирамидальными крышами и целый ряд с плоскими. Боевая башня имеет один выход, реже два, ведут они сразу же на второй и третий этажи. Это делалось в целях обороны, приставная же лестница — балка с зарубками могла быть в любой момент поднята наверх. Внутри башни переходы устраивались по углам и располагались зигзагообразно. Нижний этаж боевой башни предназначался для хранения различных припасов (пищи, воды и пр.) и содержания пленников, второй — для хорошо вооруженных воинов, третий и четвертый этажи занимали защитники и их семьи, а на верхних этажах располагались воины и наблюдатели1. «ВIоув» покрыты или плоской кровлей с выступами — парапетами по углам, или чаще ступенчато — пирамидальным перекрытием со шпилем в центре /ЦIогал — инг. назв./. Боевые башни снабжены массой бойниц — узких щелей, а у самого верха — боевыми балкончиками — машикулями. Бойницы хорошо приспособлены для стрельбы из луков и кремневых ружей. Полубоевые и боевые башни использовались для обороны во время междоусобных столкновений и внешних нашествий.
С V — XVIII вв. в горной и частично в предгорной зоне Ингушетии ингушскими мастерами было построено множество башенных городов, замков, отдельно стоящих башен (жилых и боевых), храмов /»ерды»/, святилищ /Элгац»/ погребальных, надземных, полуподземных и подземных склепов /»малхара каш»/ — («солнечный могильник»).
Само башенное строительство находилось на уровне ремесленного производства. Ингушские зодчие строили не только у себя в Ингушетии, но и далеко за ее пределами, это, несомненно, доказывает происхождение вообще самих башен с территории Ингушетии. По мнению ряда исследователей, ингуши в средние века настолько постигли искусство строительства, что их часто приглашали строить военные сооружения (в основном боевые башни) в Осетию, Грузию и в Чечню.
Строительство боевых башен требовало не только высокой профессиональной подготовки, приобретенной многолетним опытом, но и различных технических навыков. Для строительства применялись такие орудия труда, как ингушское изобретение «чегырьк» (инг. назв.), представляющее собою нечто вроде ворот для подъема строительных материалов и специальное приспособление по подъему крупных камней «царацур» (инг. назв.). Изобретение было из деревянной массивной конструкции, напоминающее пушку или подъемный кран, на стволе у которой был канат, а сбоку конструкции находилось приспособление, похожее на штурвал от корабля. Каменщик крутил за ручку и поднимал на канате все, что ему было нужно. Как свидетельствуют наличные материалы прослеживаемые повсеместно боевые сооружения, возводились профессионально подготовленными мастерами — ингушами. Они обладали всеми необходимыми навыками и секретами своего сложного ремесла. Строительство боевой, да и жилой башни обставлялось весьма торжественно. Первые ряды камней обагряли кровью жертвенного барана. Все строительство должно было продолжаться не более года. Заказчик башни должен был хорошо кормить мастера. По поверьям Ингушей, все несчастья приносит голод. И если мастер падал с башни от головокружения, хозяина обвиняли в жадности и изгоняли из аула.
Выбор места для постройки башни сопровождался гаданием. На намеченном месте ставили на ночь чашу, до краев наполненную водой. Если к утру уровень воды в чаше поднимался, это считалось дурным признаком, и приходилось искать другое место. Существовал еще и такой обычай: перед строительством башни землю поливали молоком, если оно не просачивалось, то почва для фундамента считалась достаточно крепкой, если же молоко просачивалось, землю рыли еще глубже. Перед тем, как приняться за сооружение башни, заготовляли весь необходимый материал — камни, балки, и прочее.
Построение башни должно было свидетельствовать о родовой сплоченности и мощи, поэтому в работе добровольно принимали участие все члены данной фамилии, помогая и живой силой, и средствами, существовала форма коллективной помощи — «белхи» (инг. назв.). Взаимопомощь наблюдалась не только в строительстве, но и в земледелии, и в животноводстве. В строительстве башни принимались и наемные рабочие из других фамилий, но владельцы башни зорко наблюдали за ходом постройки, чтобы кто-нибудь из-за недоброжелательства не помешал работе.
Наиболее сложной операцией считалось возведение ступенчатой кровли башни. Вот как описывает эти работы профессор Л. П.Семенов: «Кровлю начинали возводить изнутри. Когда же надо было закончить покрытие свода и поставить замковый камень, на машикули ставили лестницу, привязанную веревками, прикрепленную к столбу, поставленному на время в верхнем этаже. Веревку пропускали через отверстия, сделанные между уступами кровли. Мастер привязывал себя ремнем к этой лестнице, поднимался на купол башни и заканчивал работу. За установку замкового камня давали лошадь или быка».
Крепкие стены башен защищали ингушей от недругов. Наиболее известные и лучшей сохранности башенные комплексы: Озик (Барким), Вовнушки, Таргим, Эгикал, Эрзи, Пялинг, Ний, Цори, Лялах.
Мастерство строительства передавалось по наследству, предания сохранили имена некоторых ингушских зодчих. Это Янд, Даци Льянов, Дуго Ахриев, Хазби Цуров, Барханоевы (мастера из аула Бархин)2, Бятр Гадаборшев (Баркинхой).
До наших дней дошло предание3 о том, что боевая башня в горном ауле Гадаборш /датируется XIV-XV вв./ построена Бятром из рода Гадаборшевых. Наличные материалы свидетельствуют о том, что Бятр обладал всеми необходимыми навыками и секретами сложного ремесла строительства башен и был профессионально подготовленным мастером. После смерти Бятр был погребен в родовом солнечном склепе, но впоследствии, в конце 50-х годов XX века, его останки из склепа исчезли. По имеющимся сведениям, одна из археологических экспедиций, изучавших Горную Ингушетию, из-за необычно крупных размеров костей скелета решила, что им место в каком-нибудь антропологическом музее СССР4.
«В старое время, — пишет Яковлев Н.Ф., — в горах имелись целые рода, занимавшиеся, например, постройками башен из камня. Такова фамилия Барханоевых, жителей села Бархин, в горной Ингушетии, которые из поколения в поколение были мастерами-каменщиками или «искусниками камня», как выражаются ингуши («той говзанч»).
Величественные и долговременные каменные сооружения являются наглядным результатом их гениального творчества.
«Человеку при жизни нужна башня, после смерти — склеп, — так гласит ингушская пословица. В старину, когда выдавали девушку замуж, то ее родители осведомлялись, имеет ли жених башню и родовой склеп.
Башни также были, в каком-то смысле, символом предков ингушей в представлении о Вселенной, мире и их стремлении вообще быть ближе к небу. Как известно ингуши в те века были язычниками.
В устных рассказах осталось предание о том, как высоко был развит культ камня у ингушей. Для гостя в те далекие времена считалось обязательным принести в качестве подарка камень. Не эта ли святая любовь к камню заложена в сохранившихся памятниках средневековой архитектуры Горной Ингушетии.
Не случайно профессор Л.Н. Семенов обратил внимание на культ камней у ингушей: «По представлениям ингушей — пишет он, — происхождение Нартов из камня свидетельствует об их необычной физической силе и крепости, описывая подвиги Нартов, нартские певцы постоянно упоминают о камнях, скалах, монументальных каменных сооружениях».
Известный российский этнограф Я.В.Чеснов в своей научной работе «Окаменевший луч звезды — ингушские башни» пишет: «Ингушская цивилизация интересна тем, что при внимательном и бережном отношении к ней может продемонстрировать нам сами принципы такой жизнедеятельности, когда техническая цивилизация и культура слиты воедино… Описания башен, сделанные в годы Кавказской войны XIX века, тоже восторженны. Но их авторы не могли допустить, что строителями башен были народы, которых считали дикарями и с которыми вели войну на уничтожение. Авторство башен приписывали грекам, персам, грузинам или кому угодно, только не ингушам и чеченцам. Истину не скроешь, и она стала пробиваться в серьезных попытках понять историю башен. Обнаружилось, что уже давно за ингушами стояла слава строителей башен5».
«При удивительной стройности, пропорциональности и довольно большой высоте, — отмечал И.П. Щеблыкин, — они устойчивы и прочны. Поражаешься мастерству строителей, их вкусу и умению так великолепно разрешить и воплотить в реальные формы свои замыслы и фантазии»6.
Профессор Е.И. Крупнов пишет: «Современная Ингушетия отличается, пожалуй, наибольшим количеством этих памятников и лучшей их сохранностью… Ингушские башни, — говорит он, — для нашего столетия — новые шаги человека в небо». И далее автор отмечает: «Культура вейнахских племен имеет глубокие местные корни, а сам вейнахский народ является одним из древнейших этнических массивов Кавказа»7.
Взаимовлияния строительного мастерства горцев осветил грузинский ученый С.И. Макалатия. В одном из исследований он указывает на то, что башни в Хевсуретии сходны с тушинскими, и по местным преданиям их строителями являются кистины — ингуши8.
Осетинский исследователь Г.А. Кокиев писал: «Превосходство надо признать за ингушскими и чеченскими башнями, в которых чувствуется своеобразная культура и высокая техника9».
«Отдельные, наиболее известные в Осетии башни, как давно установлено, сложены руками ингушских мастеров», — пишет ингушский краевед Ш.Э. Дахкильгов. О продолжительности древних связей башенной культуры ингушей и осетин говорит и такой факт. Известный мастер, джераховец Хаматханов в начале прошлого века производил ремонт храма XII века в сел. Дзивгисе Куртатинского ущелья Северной Осетии, о чем свидетельствует надпись на стене указанного храма.
Еще в «Географии» Вахушти (грузинский историк и путешественник 1696 — 1784) указывается на то, что ингуши «умеют строить из камня на извести и из них воздвигают дома, башни и укрепления».
Имеющиеся башенные поселения в прилегающих горных районах современной Чечни несут в себе ингушское начало, а их жители ингушское происхождение, о чём было отмечено в научных трудах кавказоведом Е. Крупновым. Это такие районы, как Галанчож, Мялхисты, Майсты и другие. Сами жители этих поселений не отрицают эту связь, тем более их языковая и материально — духовная близость к ингушам этому подтверждение.
Средневековый период характеризуется достижением мастерства ингушских зодчих в возведении своих башенных, храмовых и оборонительных сооружений. И поэтому не зря горную Ингушетию называют страной башен, музеем под открытым небом.
Строительство башенных и храмовых, а также оборонительных сооружений в горной Ингушетии свидетельствует о больших знаниях и опыте строительных работ, накапившихся у древнейшего народа Кавказа веками, что в итоге дало возможность прийти к высшим классическим формам ингушской каменной архитектуры.
Хасан Сампиев,
историк, специалист отдела историко-культурного
и художественного наследия Министерства культуры РИ

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия — М.: Наука, 1971.
2. Крупнов Е.И. О чем говорят памятники материальной культуры Чечено-Ингушетии. — Грозный, 1962. — С. 44.
3. Кокиев Г.А. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии //ИЮО НИИК.: Вып.1-2. — Сталинир, 1933.
4. Дахкильгов Ш.Э. Башенная культура.
5. Макалатия С.И. Хевсуретия — Тбилиси, 1940.
6. Мужухоев М.Б. Ингуши — Саратов, 1995.
7. Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. — Грозный, 1988.
8. Pallas P.S. Bemerkungen auf einer Reisу in die Sыdlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794, Bd. I. Leipzig, 1799.
9.М.С-Г Албогачиева. Многоликое прошлое ингушей. — Санкт-Петербург, 1999.
10.Озиев М.А. Каменная летопись страны вайнахов. — Калининград, 1994.
11. Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей. — Грозный, 1986.
12. Айдамиров А.А. Хронология истории Чечено- Ингушетии //г. Грозный, 1991.
13.Озиев М.А. Храм Тхаба — Ерды. — Минводы, 2000.
14. И.П. Щеблыкин. Искусство ингушей в памятниках материальной культуры. НИИ НИИК вып. II-III. — Владикавказ, 1928.
15. Вестник археологического центра РИ. Выпуск I. — Назрань, 2001.
16. Очерки этнографии чеченцев и ингушей. — Грозный, 1990.
17.Анания Ширакаци «Армянская география VII века по Р.Х.». Перевод К.П. Патканова. — СПб., 1877. — С.35.
18.Хамчиев С.А. Хронология истории ингушского народа. — Саратов, 1996.
(Footnotes)
1См.: Очерки этнографии чеченцев и ингушей. — Грозный,1990, — С.41.
2См.: Озиев М.А. Каменная летопись страны Вайнахов. Калининград, 1994.- С.30.
3 Х.А.Сампиев. Полевой материал. Из личного архива Сампиева Алихана Магометовича: Грозный, 1972 г.

4 Из личного архива Сампиева Алихана Магометовича: г. Грозный, 1972 год.
5 См.: Чеснов Я.В. Окаменевший луч звезды — ингушские башни. Сердало, №52, 53, 54. Апрель 2002.

6 См.: Щеблыкин И.П. Искусство ингушей в памятниках материальной культуры // НИИ НИИК вып. II-III-Владикавказ, 1928.
7 См.: Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия.
— М., 1971.
8См.: Макалатия С.И. Хевсуретия // Тбилиси, 1940г.
9См.: Кокиев Г.А. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии // ИЮО НИИК Вып. 1-2
— Сталинир, 1933.

1См.: Очерки этнографии чеченцев и ингушей. — Грозный,1990, — С.41.
2См.: Озиев М.А. Каменная летопись страны Вайнахов. Калининград, 1994.- С.30.
3 Х.А.Сампиев. Полевой материал. Из личного архива Сампиева Алихана Магометовича: Грозный, 1972 г.
4 Из личного архива Сампиева Алихана Магометовича: г. Грозный 1972 год.
5 См.: Чеснов Я.В. Окаменевший луч звезды — ингушские башни. Сердало, №52, 53, 54. Апрель 2002.
6 См.: Щеблыкин И.П. Искусство ингушей в памятниках материальной культуры // НИИ НИИК вып. II-III-Владикавказ, 1928.
7 См.: Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. — М., 1971.
8 См.: Макалатия С.И. Хевсуретия // Тбилиси, 1940г.
9 См.: Кокиев Г.А. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии // ИЮО НИИК Вып. 1-2 — Сталинир, 1933.