Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

граф Валериан Зубов

В царствование императрицы Екатерины II произошел ряд событий, отразившихся са­мым фатальным образом на судьбах Кавказа. В этот именно период времени Россия сделала ог­ромный шаг вперед в своем продвижении к бе­регам Черного и Азовского морей и на Северный и Южный Кавказ. Политика Екатерины II и ее главного фаворита и «временщика» князя (Таврического) Григория Потемкина преследова­ла в этих районах ту же цель, что и Петр Первый, мечтавший о завладении Индией с ее «огромными сокровищами», которые позволили бы ему стать повелителем всего мира. Как известно, надежды эти не оправдались. Поход отряда кабардинца-князя Бековича-Черкасского в Хиву в 1717 г. окончился полным истреблением его отря­да. С другой стороны, незначительные успехи, достигнутые самим царем во время его экспеди­ции в 1722-1723 гг. в Дагестан и в Северо-Западную Персию, были полностью ликвидированы в 1735 г. Надир-шахом. Только спустя несколько десятков лет Россия решается возобновить свою экспан­сию на юг. В результате первой (в Екатеринин­скую эпоху) русско-турецкой войны (1768-1774), закончившейся мирным договором в Кучук-Кайнарджи, на основании которого Турция и Россия объявляют свободными народы Крыма и Кубани, Россия присоединяет к себе уже в 1783 г., в нару­шение названного договора, Крым. В том же году знаменитый русский генерал Суворов истребляет ногайцев, кочевавших тогда на севере Кубани и по реке Маныч. Вслед за тем Россия усиливает свою укрепленную линию вдоль рек Кубани и Терека. В том же, 1783 г., Екатерина II за­ключает с Грузией договор, по которому эта последняя ставит себя добровольно в ленную зависимость от России. Все эти события, а также стремления на развалинах Оттоманской Империи воссоздать Византию со своим внуком Констан­тином в качестве монарха приводят ко второй русско-турецкой войне (1787-1791). Она позволи­ла России продвинуть далеко на юг свои завое­вания и утвердить в равнинной части Северного Кавказа свое владычество и начать вслед затем регулярную осаду одной из величайших природ­ных крепостей – предгорий и гор главного Кавказского хребта.

Несмотря на то, что России понадобилось около 80 лет, чтобы эту крепость взять приступом, тем не менее, она сумела своими заманчивыми обеща­ниями подчинить без единого выстрела «едино­верную» Грузию, а вместе с тем и проникнуть в Закавказье, в тыл Северного Кавказа.

Так как поход графа Валериана Зубова на Кавказ явился следствием присоединения Грузии к России, то нам придется посвятить прежде все­го русско-грузинским отношениям особое внима­ние.

Русско-грузинский договор от 24 июля 1783 г. был заключен в Георгиевске (Северный Кавказ) и подписан от имени императрицы Екатерины II Павлом Потемкиным, командующим кав­казским корпусом, а со стороны царя грузинско­го – князьями И. Багратионом и Г. Чавчавадзе. Договор этот, отдавший восточную Грузию – Карталинию и Кахетию – во власть России, явился огромным и совершенно неожиданным успехом восточной политики петербургского пра­вительства, успехом, чреватым рядом фатальных последствий как для самой Грузии, так и всего Кавказа, началом покорения этого последнего русским оружием и постепенного истребления, вплоть до наших дней многих северокавказских племен, в особенности кубанских черкесов и че­ченцев, в общей сложности не меньше 2 миллио­нов людей.

Вследствие этого договора русские власти на Кавказе приступили прежде всего к обеспечению сообщения между Северным и Южным Кавказом по Военно-Грузинской дороге, начинавшейся в Георгиевске и проходившей через Владикавказ, построен­ный в 1784 г. на правом берегу Терека, на месте, где до того времени стоял ингушский аул Заур. Дорога эта и укрепленные пункты, большей частью казачьи станицы и посты, долженствую­щие защищать подступы к ней, отрезали Запад­ный Кавказ от Восточного и тем самым позволи­ли разбить политическое единство северокавказ­ских народов и покорять их по частям. Сама же Грузия всего 17 лет спустя перестала существовать в качестве государства и превратилась в несколько русских губерний (18 января 1801 г.), т.е. на 64 года раньше окончания русско-кавказской войны на Северном Кавказе (1864 г.).

Договор 1783 г. постановлял, между прочим, что отныне Ираклий, называвшийся до тех пор, в качестве вассала Персии «Вали» (наместником) Грузии, принимает в качестве христианина и союзника России титул «царя Грузии». Звание это и связанные с ним права будут обеспечены Россией за ним и его наследниками на «вечные времена» (статья первая). За грузинской церковью, княжескими и дворянскими родами сохраняются их права и привилегии. Все давние грузинские земли, находящиеся сейчас под оккупацией турок, персов и лезгин, как например, Саатобачо, Рани, Мовакани, Ахалцихе, Джавахети, Ливана, Атхара, Нуха или Шеки, Ширван и другие области – будут при случае возвращены Грузии и признаются составными её частями.

Таким образом, Россия гарантировала Грузии не только защиту от врагов целостности её тогдашних владений и возвращение всех территорий, отторгнутых от неё раньше, но и сохранение её самостоятельности. Но взамен этого Грузия обязывается быть готовой «служить» России всеми своими военными силами и отказаться в пользу России от самостоятельной внешней политики.

Договор 1783 г. был встречен не только соседними Грузии Турцией и Персией с большим неудовольствием, но вызвал и в самой Грузии острую критику даже среди дворянства. При этом указывалось на то, что Грузия переменила только сюзерена (господина) и вместо слабой Персии отдалась под покровительство более могущественной России. Особенно резким нападкам со стороны противников договора подвергалось грузинское православное духовенство, верившее в искренность христианских чувств и прохристианскую политику  «единоверной» России.

В момент признания Грузией верховенства над собой русских императоров Персия, считавшая грузинского «вали» (губернатора, наместника) своим вассалом, была раздираема внутренними беспорядками и не могла поэтому воспрепятствовать заключению русско-грузинского соглашения. Но пассивное поведение Персии изменилось, как только она почувствовала в себе достаточно силы для «наказания» Грузии за её «измену». И действительно, в 1795 году новый персидский правитель Ага-Мохаммед вторгается в Карабах и требует от Ираклия II отказаться от союза с Россией и признать снова над собой верховную власть Персидской Империи. Но так как грузинский царь не принял этого требования, то Ага-Мохаммед устроил набег на Грузию и занял 12 сентября 1795 года Тифлис, разорил его и, отступая, увёл с собой в плен значительное количество жителей. Сам царь Ираклий мог спастись от мести персов только бегством в горы.

Следует отметить, однако, что Ираклий, будучи осведомлён о намерениях Ага-Мохаммеда вторгнуться в Грузию, неоднократно обращался к императрице Екатерине II и к главнокомандующему русскими войсками на Северном Кавказе графу Гудовичу с просьбой оказать Грузии помощь присылкой войск. Всё было, однако, напрасно.

Ираклий II в своём письме графу Гудовичу просил ещё в марте 1795 года или помочь ему присылкой военных сил, или угрожал отказом от договора 1783 года. И после похода на Тифлис Ага-Мохаммеда Ираклий умолял графа Гудовича о помощи, чтобы отомстить персам. При этом грузинский царь добавлял: «Если бы он (Ираклий) не надеялся на помощь России, то через других приглашённых войск вооружились бы мы или другим способом сохранили наше царство, но мы были уверены в вспомоществование от высочайшего двора и от Вас». В письме от 15 сентября 1796 г. к сыну Мириану, находившемуся в то время в Санкт-Петербурге, Ираклий II жаловался: «Мириан и Герсеван (князь Чавчавадзе, подписавший договор 1783 г.), вот время принять вам всевозможный труд за отечество наше, за церковь и христианский народ. Ничего уже у нас не осталось, всего лишились. Вы сами знаете, что ежели бы мы присягою высочайшему двору связаны не были, а с Ага-ханом согласны были, то бы сего приключения с нами не было».

Ираклий обращался также и к Ага-Мохаммеду в надежде сговориться с ним и отложиться от России.

Хотя Россия и не оказала помощи Грузии, но всё же начала уже осенью 1795 года (Ага-Мохаммед отступил из Грузии к Ганже в октябре того же года) готовиться к походу против Персии, чтобы таким образом спасти своё влияние на Кавказе. Приготовления были поручены графу Гудовичу, которому предполагалось поручить и главное командование в будущей войне с Персией.

Первые русские отряды были отправлены уже в декабре 1795 года в Северный Дагестан. Видя пред собой русские войска, ряд дагестанских владетелей – шамхал Тарковский, уцмий Кара-Кайтагский, кади Табасаранский и Акушинский и «султан» Дженгутайский согласились даже действовать совместно с русскими против персов, «чтобы поддержать их расположение к России, граф Гудович приказал выдать уцмию 2000 рублей, а кадиям по 500 рублей».

Тем временем Ага-Мохаммед занял Шемаху и собирался идти в Дербент и Баку. Шейх Али-хан Дербентский, сочувствовавший персам, готовился защищаться против русских.

Гудовичу было предписано из Петербурга «не причинять беспокойства Турции и отнюдь не вступать в земли, находящиеся в зависимости Турции и прилегаемые к её пределам». Так, например, не дозволено было посылать войска против Эривани и «неудобным пригласить к совокупным действиям царя Имеретинского, как подчинённого Турции».

Надежды графа Гудовича получить главное командование над персидской экспедицией не оправдались, так как оно было поручено Валериану Зубову, бывшему одно время любимцу императрицы. Этому юноше подчинили самого графа Гудовича, победителя турок в Анапе (1791 г.), генерала Платова, князя Цицианова (будущего главнокомандующего русскими войсками на Кавказе), генерала Ермолова (будущего «проконсула» на Кавказе) и многих других именитых генералов.

В инструкции, данной Валериану Зубову самой императрицей, поход на Кавказ оправдывался необходимостью «восстановить порядок и спокойствие в Персии, защитить Грузию, армянских ”Меликов” и хана Шушинского» и т.д. При походе через Дагестан рекомендовалось «не входить внутрь гор и ущелий их», не озлоблять «хищных и храбрых народов», оружием неукротимых и «от сотворения мира не признававших ничьей власти».

Валериан Зубов прибыл в Кизляр 25 марта 1796 г., не дожидаясь окончательного сбора всех военных частей. Он принял 10 апреля командование над отрядом, численность которого доходила до 12323 человек, в том числе 6190 пехоты. Отряд этот постоянно пополнялся новыми частями, пока не дошёл до 35 или даже 40 тысяч человек. 15 апреля войска Каспийского корпуса прибыли в Тарку, будучи встречены в трёх верстах от этого аула шамхалом Тарковским и его сыновьями и некоторыми «малыми владельцами» сопредельных Тарку земель. Шамхал, поддерживавший и раньше дружественные отношения с русскими, получил от Валериана Зубова золотые часы, осыпанные бриллиантами, стоимостью в 1325 рублей.

25 апреля русский отряд достиг реки Озень и расположился лагерем. Здесь поступило донесение, что Шейх Али-хан Дербентский получил от Хамбутая (правильнее Конбутта) Казикумухского Сурхай-хана значительное подкрепление, который должен был напасть с тыла, через горы, на отряд генерала Савельева, высланного вперёд. Зубов поэтому спешным маршем прибыл 27 апреля к реке Урусай-Булак, где к нему прибыли с изъявлением дружбы к России брат уцмия Кара-Кайтагского и сын кадия Табасаранского. Зубов 2-го мая подошёл к Дербенту.

В Дербенте существовало две партии: одна из местных жителей (мещан), требовавших сдачи русским города «без боя», и другая из «пришельцев от разных горских народов», настаивавших на обороне. Среди защитников Дербента, насчитывавшего  около 25 тысяч домов, в том числе 60 армянских, было 400 конных казикумухов, от 1200 до 1300 кубанских лезгин, до 90 кара-кайтагцев, 800 акушинцев и до 900 человек из других кавказских племен.

Дербент, окружённый со всех сторон высокой, до 7 сажен стеной, пал после трёхдневной осады и усиленного артиллерийского обстрела русскими 10 мая. Потери русских составляли 3 офицера, 47 рядовых убитыми и 160 солдат раненными.

Здесь был опубликован манифест Екатерины II на турецком, персидском, грузинском и армянском языках с указанием, прежде всего, на то, что целью экспедиции является якобы только ниспровержение Ага-Мохаммеда, присвоившего себе неправильно верховную власть в Персии.

Переправившись 6 июня через реку Самур, отряд подошёл к Кубе. Жители принесли графу Зубову ключи города «с просьбой присоединить их к державе премилосердной царице добрых».

13 июня Хусейн-Кули-хан Бакинский прибыл в лагерь Зубова на реке  Ата-Чай с ключами города Баку. За это хан получил богатый кинжал, стоимостью в 1200 рублей. Ещё более дорогой кинжал (в 1500 рублей) получил и Мустафа-хан Шемахинский через своего посланного за его готовность подчиниться России без борьбы. С приближением же позже к Шемахе, тот же Мустафа-хан получил ещё саблю, украшенную драгоценными камнями и 40 камчатских соболей.

Оставив гарнизоны в Кубе и Баку, Зубов 19 июня повернул направо, на Шемахинскую дорогу. Во время этого перехода бежал верхом из русского лагеря Шейх Али-хан Дербентский. В тот же день ушло в горы и население Кубы, во главе со своим наибом Вали-Беком, вассалом Дербентского Шейх Али-хана. На его место назначен был русскими брат того же Шейха Али-хана, Хасан-Бек-ага.

Непримиримыми врагами русских оказались Хамбутай (Кунбутта) Казикумухский, Сурхай-хан и аварский Омар-хан. Селим-хан Шекинский и Шемахинский Мустафа-хан, щедро ода­ренный подарками графом Зубовым, изменили в короткое время русским и составили заговор на­пасть внезапно на лагерь Зубова и убить его са­мого. После раскрытия этого намерения оба хана бежали в горы.

С этого времени зашевелился весь горный Дагестан, жители которого совершали постоянные набеги на русские тылы и даже заняли под предводительством Хумбутая (Кунбутта) Казикумухского Сурхай-хана всю Кубинскую провин­цию. В виду этого графу Зубову, отличавшемуся своеволием и жестокостью, не оставалось ничего иного, как посылать карательные отряды в горы. Эти отряды гибли, однако, большей частью под ударами длинных дагестанских кинжалов. Словом, во время «победоносного» в начале похода Валери­ана Зубова повторилось то же самое, что и во вре­мя экспедиции Петра Первого: легкие успехи спер­ва и огромные затруднения впоследствии. Сообще­ния с Россией оказались прерванными, войско страдало от недостатка продовольствия и фуража, а временами даже питьевой воды, и умирало поэ­тому от эпидемических болезней и др. причин, унесших более половины участников отряда. Ес­ли сначала в Петербурге ликовали по поводу «блестящих побед» юноши Зубова, то в скором времени начали подыскивать предлог, под кото­рым можно было бы отозвать с Кавказа Кас­пийский отряд. Вскоре предлог этот представил­ся сам собой вследствие неожиданной смерти Екатерины II.

Валериан Зубов напрасно искал встречи на по­ле сражения с Ага-Мохаммедом. Этот последний уходил, однако, через Муганскую степь, уничто­жая на своей дороге всё, что могло бы приго­диться русским. Желанием его было заманить русских глубже в свою страну, чтобы затем уничтожить их при первом удобном случае.

Правда, 13 декабря русские заняли Ганджу без боя. Джевад-хан лично поднес ключи своей сто­лицы генералу Римскому-Корсакову. Сам же Зу­бов с главными силами двинулся к Куре. Уже в августе отряд его начал страдать от недостатка провианта и фуража, который в первые месяцы похода доставлялся главным образом из далекого Кизляра через Дербент. С течением времени этот транспорт, продолжавшийся обыкновенно по меньшей мере один месяц и 4 дня, начал подвер­гаться нападениям горных жителей Дагестана, и вскоре коммуникация с Севером прекратилась вовсе. Зубов вынужден был поэтому, в целях со­хранения здоровья и жизни своих солдат, менять постоянно стоянки. Так, например, он перекоче­вал из Куртбулага (около Старой Шемахи) в до­лину реки Пирсагата. Здесь жара, а еще больше неумеренное употребление фруктов, вызвали массовые заболевания среди солдат. Чтобы избег­нуть дальнейших потерь и др. лишений, отряд покинул постепенно долину Пирсагата и двинул­ся к Куре. Чтобы облегчить тяжелое положение отряда, императрица Екатерина II велела астраханскому губернатору докупить 3000 волов и 1000 верблюдов, а графу Гудовичу 2000 лоша­дей для артиллерии и для черноморских казаков, находившихся в отряде Зубова.

21 ноября отряд прибыл в окрестности Джавата и остановился на левом берегу Куры, против Муганской степи. Сюда продовольствие доставля­лось из Баку и Сальяны по реке Куре. Рыбу можно было ловить в большом количестве. При стоянке отряда открылся даже базар. «Для утверждения нашего владычества на прибрежьи Каспийского моря, для обеспечения торговли и для устройства постоянного и безопасного сооб­щения с Грузией предполагалось построить кре­пость и при ней основать город Екатериносерд, ниже слияния рек Куры и Аракса, около Джава­та, на левом берегу Куры. Для первоначального поселения решено было оставить при вновь воз­веденной крепости 2000 молодых солдат с тем, чтобы правительство снабдило их всем необходи­мым для поселения, а армяне и грузины дали им жен». Затем имелось в виду построить крепости в Тарку и Руссейн-Булаке, а также усилить ук­репления Баку, «как наиболее важного порта на всем Каспийском море».

Императрица Екатерина II весь этот план безоговорочно одобрила. Осуществление его долж­но было начаться безотлагательно, а именно в 1797 г. Поэтому она приказала отпустить на эту цель 385326 рублей 50 копеек, в том числе для Баку 283859 рублей, для Тарку 90634 рублей и для Руссейн-Булака 10838 рублей 50 копеек.

Неожиданная смерть императрицы Екатерины II, последовавшая 6 ноября 1796 г., привела к перемене монарха и режима в России и помеша­ла исполнению планов относительно устройства военной линии и дороги по западному берегу Каспийского моря через Дагестан в Закавказье. Эта же смерть спасла от поголовной гибели отряд графа Валериана Зубова, растаявшего уже, как сказано выше, больше чем наполовину. В поход отправилось около 30000 солдат, число это возросло впоследствии благодаря дополнительным подкреплениям до 40000. Домой же верну­лось только 18000 человек.

Уже на второй день после смерти Екатерины II, т.е. 7 ноября 1796 г., граф Салтыков, председатель государственной военной коллегии, отправил к графу Валериану Зубову курьера с уведомлением о смерти императрицы и о вступ­лении на престол императора Павла I. Одновременно приказывалось: «приостановить военные действия впредь до особого повеления; сосредоточить войска в таких пунктах, в которых они были бы обеспечены продовольствием, и, ограничиваясь одной обороной, отнюдь не предпри­нимали бы никаких наступательных действий».

Такая поспешность с приостановлением экспе­диции на Южный Кавказ объясняется тем, что новый русский монарх, Павел I, человек сумасбродный, запальчивый и умственно ограни­ченный, ненавидел всей душой свою мать и всех её фаворитов и отрицал пользу всего того, что его предшественница и ее окружающие предпри­нимали на Кавказе. Павлу I нестерпима была, кроме того, мысль, что во главе «Каспий­ского отряда» поставлен был родной брат пос­леднего фаворита матери его графа Платона Зу­бова.

Приведенное выше распоряжение Валериан Зубов получил в его лагере на Куре только через месяц. Вслед затем он узнал, что каждый коман­дир полка получил особое именное высочайшее повеление немедленно «возвратиться с полком в свои границы и сберегать людей для лучшего употребления». В то же время Зубов был сменен и заменен графом Гудовичем на посту главноко­мандующего.

Последний послал немедленно графу Салтыко­ву рапорт, в котором подверг резкой критике все действия Зубова. Гудович писал, что он (Гудович) был до тех пор только «ливерантом», «от капризов графа Зубова зависящим» и что дол­жен был «со стесненной душой» открыть «запутанность дел персидских, от неиспытанного вождя происшедших». Гудович объяснял далее все зат­руднения, в которых отряд Зубова очутился, в следующих словах: «Все награждения получил он за мои труды; не освобождал он никогда Гру­зии, а освободили оные два батальона, в начале прошедшей зимы туда посланные, и движение войск тогда же к Дербенту мной сделанное». «Ага-Мохаммед, оказывается, ушел раньше при­езда Зубова в Кизляр. Дербент взял он готовый. Позволил Шейх Али поставить на высоте баш­ню, которую он, Зубов, вынужден был штурмо­вать. Ширвань не только не очищена до Куры, но войска наши теряют то уважение и страх, ко­торые персияне к нам имели, ибо вместо донесенной от него победы, как слышно, первого чи­сла прошедшего октября, отряд полковника Бакунина, по несчастию, побит весь наголову Шейх Али-ханом сообща с Хамбутаем Казикумухским, и спаслись только несколько человек, раненых в кустах; пушки и все было потеряно, которые персияне (горцы-дагестанцы) оставили, увидевши Углицкий полк, пришедший на помощь, который пришел поздно». «Магазейнов в надобных местах не были уч­реждены». «При большом количестве провианта, туда доставленного, войска нуждаются в перевоз­ке оного». «Жалкая конница, стоя более двух месяцев на одном месте, пришла в изнурение». «Ширвань совершенно разрушена, дербентское владение тоже». Хамбутай Казикумухский «по­зади в Дагестане находится, прерывает между отрядами и постами верную коммуникацию». С доставленным «подвижным магазейном поступлено, как с неприятельской добычей, без всякой бережливости. О фураже и помышления не было заготовлять вперед».

Император Павел I разделял вполне мнение графа Гудовича (по поводу назначения последнего вместо Зубова), а именно о том, что «движение войск наших в том крае никаких ре­шительно успехов не одержало». В том же рес­крипте Павел указывал на то, что линия грани­цы российской «проходила от устья реки Кубани, восходя вверх её и потом ближайше и удобнейше выводя оную на реку Терек до Кизляра и т. д., и сию линию содержать в таком исправном и почтительном состоянии, чтобы она не только оберегала пределы наши, но и обуздывала впере­ди её обитающие разные дикие народы».

Меньше всего можно было ожидать упрека в дикости рыцарских горцев, защищавшихся толь­ко против безграничного российского империализма, именно от Павла I, собиравшегося как раз в тот момент, когда он писал эти слова, объявить себя незаконно рожденным сыном сво­его отца Петра III, задушенного в тюрьме по распоряжению его собственной жены, буду­щей императрицы Екатерины II. Павел I был, как известно, сыном Салтыкова.

Относительно Грузии и «благожелательных владельцев» кавказских Павел I хотел создать федерацию с Россией, «зависящую от нас, яко верховного их государя и покровителя, не вмешиваться ни в образ правления их и не требуя от них дани и иных повинностей, кроме верности к нам».

«Шамхала Тарковского, владетеля дагестанского, а равным образом и ханов дербентского, бакинского и других, кои от западной части Каспийского моря близко находятся, удерживать по возможности в зависимости от нас на вышеприведённом основании, поставляя их в удобность к соединённому отпору против подобных неприязненных замыслов, кои недавно со стороны Ага-Магомет-хана оказаны».

Все эти и подобные им заверения со стороны русских царей оказались, как это показали ближайшие 5 лет, на примере Грузии, присоединённой в 1801 г. к России, пустой болтовнёй.

Что же касается отряда Зубова, то он повернул не на север, в Дагестан, где его ожидала опасность со стороны горских племён, живших между Шемахой и Кубой, а двинулся к Баку. Однако и на этом пути «люди много потерпели, а лошадей множество погибло» от недостатка воды и растительности. Из Баку одна часть отряда пошла сухим путём, а другая ехала морем к Сладкореченской пристани. Войска, находившиеся в Грузии (около 4000), тоже были выведены.

В следующем рескрипте графу Гудовичу Павел I повторил свой прежний приказ ограничиться обороной «русских границ», т.е. укреплённой линии, тянувшейся от Ростова по рекам Кубани, Малки и Терека, от набегов хищников.

Такого образа действий Россия придерживалась не долго. Всполошившись смертью Ага-Мохаммеда (1797 г.), она перешла снова к агрессии. Тот же Павел I повелел 18 января 1801 г. присоединить Грузию к Российской Империи. Его приемник Александр I подтвердил этот акт новым манифестом от 12 сентября 1801 г., т.е. ещё за три дня до своей коронации (15 сентября).

Одновременно начаты были приготовления к дальнейшему расширению русского владычества в Закавказье быстрым занятием Ганжинского (1804 г.), Ширванского и Бакинского ханств (1806 г.).

Утвердившись, таким образом, на Южном Кавказе, Россия могла уже приступить, наконец, к осаде северокавказской твердыни, защищавшейся горскими племенами вплоть до 1864 г. с невиданным упорством, мужеством и ожесточением. Мировая история не знает более яркого геройства, какое было проявлено горстью наших предков в борьбе за независимость не только собственной родины, но и всего Кавказа против нападения со стороны могущественной Российской Империи.

Вассан-Гирей Джабагиев

Статья опубликована в журнале «Свободный Кавказ», Мюнхен, 1953, № 3(18), март. С. 11-16. Подписана: Васан-Гирей Джабаги.

Джабагиев В.-Г.И. Свободный Кавказ. Статьи и выступления. (1951-1956 гг.). – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007 г. – 96 с.

Составители сборника: Берснак Джабраилович Газиков, Марьям Джемалдиновна Яндиева

www.ghalghay.com