Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Первый, cправа налево: Магомед Бексултанович Костоев.   (Фотография сделана до депортации ингушского народа)                                                                        Cпецпоселенец Костоев Магомет Бексултанович, 1918 года рождения, ингуш, образование среднее, бывший работник МВД, выражая явное недовольство тем, что ингуши и чеченцы еще остаются под административным надзором органов МВД, публично заявил:    «В Советском Союзе вообще никакого равноправия нет. Одним свобода, а другим устанавливается крепостное право». Когда комендант спецкомендатуры вызвал Костоева в спецкомендатуру для прохождения регистрации, он ехидно спросил коменданта: «Когда Вы снимете с нас крепостное право?» и категорически отказался от явки в спецкомендатуру»

В истории депортированных народов в Казахстан актуальными становятся не только факт депортации, но реабилитация и возвращение на Родину. Советская власть после смерти Сталина начала реабилитировать эти народы, но не хотела их возвращать на Родину. Эти процессы, в первую очередь, были связаны с экономическими реформами, а также новыми планами по использованию казахских земель (освоение целинных и залежных земель в Северном Казахстане). В Казахстан продолжали прибывать все новые и новые переселенцы, но власть, не желая отпускать уже имевшихся, всячески препятствовала их выезду.

5 июля 1954 года вышло Постановление Совета Министров СССР «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев». Начиная с этого времени Управление МВД Акмолинской области проводило многочисленные мероприятия по проблемам депортированных народов. Например, в УМВД было проведено инструктивное совещание с руководящими работниками, осуществляющими работу среди спецпереселенцев в районах области, в каждый район были командированы опытные работники УМВД для организации работы по выполнению постановлений на местах, тщательно проинструктирован весь комендантский состав спецкомендатур [1]. Итак, силовые органы еще более усилили контроль над спецпереселенцами.

Но немаловажным оказался вопрос, связанный с разъяснением спецпереселенцам об их новом правовом положении. Эта работа в городах и районах области проводилась работниками УМВД и велась в контакте с горкомами и райкомами партии, городскими, районными советами депутатов трудящихся, с руководителями и секретарями парторганизаций колхозов, совхозов, предприятий. Разъяснительная работа велась с целью убеждения спецпоселенцев в необходимости оставаться жить и работать на местах, особенно в сельской местности, укрепления трудовой дисциплины. Всем райорганам МВД области дано указание устанавливать спецпоселенцев, намеривающихся бросить работу и выехать, особенно из сельской местности в города, немедленно информировать райкомы партии о таких фактах и совместно принимать меры по предотвращению их выезда.

В те годы в Северном Казахстане проживало много спецпереселенцев, среди них немцы, поляки, чеченцы и ингуши и др. народы. Снятие ограничений спецпереселенцев началось медленно. Сначала отпустили от административного надзора немцев и поляков. Потом только некоторые категории спецпереселенцев. 2 февраля 1956 года Управление МВД Акмолинской области отправило спецзаписку секретарю Акмолинского ОК КП Казахстана Н.И. Журину об освобождении из-под административного надзора органов МВД некоторой категории спецпереселенцев по области [1, 77]. По Акмолинской области освобождено по приказу No0580: ингушей – 370 человек, и чечен- цев – 340 человек; по приказу No0067: ингушей – 848 человек и чеченцев – 551 человек, всего 2109 человек. Общая численность всех спецпоселенцев – 6784 человека [1, 198]. Как видим, чеченцев и ингушей в список попало очень мало.

После объявления нового правового положения численность спецконтингентов в Казахстане значительно сократилась. На учете остались чеченцы, ингуши и незначительное количество других контингентов, высланных из Молдавии, Прибалтийских республик и Украины.

Освобождение из спецпоселения только некоторых спецпереселенцев отрицательно сказывалось на настроении чеченцев и ингушей. Например, были такие спецдонесения МВД Акмолинской области на ингушей: «спецпоселенец Костоев Магомет Бексултанович, 1918 года рождения, ингуш, образование среднее, бывший работник МВД, выражая явное недовольство тем, что ингуши и чеченцы еще остаются под административным надзором органов МВД, публично заявил: «В Советском Союзе вообще никакого равноправия нет. Одним свобода, а другим устанавливается крепостное право». Когда комендант спецкомендатуры вызвал Костоева в спецкомендатуру для прохождения регистрации, он ехидно спросил коменданта: «Когда Вы снимете с нас крепостное право?» и категорически отказался от явки в спецкомендатуру» [1, 200].

Были случаи предвзятого отношения и со стороны представителей местной власти. Например, председатель колхоза имени Дмитриева Дробот и его заместитель, он же секретарь первичной партийной организации колхоза Халчевский всячески оскорбляли спецпоселенцев Северного Кавказа, публично называя их ворами и бандитами, направляли их на самую плохую и низкооплачиваемую работу, тем самым способствовали их выходу из колхоза. В виду такого отношения из колхоза имени Дмитриева в 1955 году выехали 24 семьи спецпоселенцев Северного Кавказа, также к выезду готовились другие [1, 140]. С каждым днем ситуация накалялась.

В период объявления спецпоселенцам нового правового положения, то есть с 1 августа 1954 года по 1 ноября 1955 года, с территории области выбыло 5024 человека, из них 4274 человека выехало по разрешению колхозов, совхозов, организаций и предприятий, остальные 750 человек выехали самовольно без разрешения с места работы и органов МВД [1, 15]. Из общего числа выбывших около 80% составляли спецпоселенцы Северного Кавказа.

По состоянию на 25 мая 1956 года на учете спецпоселения по Акмолинской области числи- лось всего 19423 человека, из них чеченцев и ингушей – 18 258 человек, административно-высланных из Молдавии – 976 человек, участников и членов семей украинских националистов – 164 человека, и других (ссыльных) – 25 человек. В течение 1955 года из территории области из числа спецпоселенцев чечено-ингушей выбыло в другие области – 3139 человек, а прибыло из других областей только лишь 1075 человек [1, 97]. Из оставшегося спецконтингента в городах, райцентрах и рабочих поселках проживало 7690 человек, остальные 11 733 человека проживают в сельской местности – в колхозах и совхозах области.

Все эти ситуации самым негативным образом сказывались на репрессированных, многие спецпереселенцы Северного Кавказа принимали самостоятельное решение выехать в Северный Кавказ.

26 июня 1956 года Управление МВД Акмолинской области отправило Секретарю Акмолинского обкома КПК А.М. Бородину докладную записку о сложившихся настроениях и поведении спецпоселенцев. Написано: «Снятие с учета спецпоселения некоторых категорий спецпоселенцев Северного Кавказа и других контингентов в соответствии с приказами МВД СССР No0580 от 2 декабря 1955 года и No0067 от 19 марта 1956 года, а также ставшая им известной оценка ЦК КПСС ранее проводившихся мероприятий по выселению в отдаленные районы СССР представителей некоторых национальностей – вызвали среди спецпоселенцев, расселенных на территории Акмолинской области, различные толкования, а в отдельных местах поселения и отрицательные действия» [2]. В первую очередь указывали на спецпоселенцев Северного Кавказа. Они, несмотря на режим, перемещались в другие районы Казахстана, либо возвращались на Родину. Спецпереселенцы из Кавказа не хотели жить в установленном режиме. Например, спецпоселенцы Юнус Кадыров, Эльмурза Гайсумов, Магарби Исраилов и другие, проживающие в Акмолинском районе, заявили коменданту спецкомендатуры Гончаруку: «Раз нас выселили неправильно, мы уже освобождены из спецпоселения, но нас держат на учете местные органы. Это они не хотят нас отпустить отсюда» [2, 205]. Многие подавали заявления в правления колхозов об исключении их из членов артелей. Например, в Шортандинском районе, в колхозе имени Сталинской Конституции подали заявление в правление колхоза 28 семей с просьбой об исключении из членов колхоза. В колхозе имени Шверника 7 семей исключены из членов артели и 13 семей подали заявления. В колхозе «Победа» подали заявления об исключении из членов артели 12 семей, в которых имеется 35 взрослых спецпереселенцев [2, 207].

Даже МВД КазССР не смогло их контролировать. С каждым днем их численность снижалась. Если в 1954 году в Акмолинской области проживало 29 930 чеченцев и ингушей, из них детей – 5 401 человек [1, 20], то уже в июле 1956 года в Акмолинской области на учете спецпоселения состояло 17 032 человека, из них проживало в городах, райцентрах и в рабочих поселках области 7 862 человека, в сельской местности, в колхозах и совхозах области 10 211 человек [2, 132]. Из них 15 567 человек были освобождены от спец- поселения, но отказались 1 104 человека.

16 июля 1956 года в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР спецпоселенцы, то есть чеченцы и ингуши освободились из административного надзора органов МВД [2, 133]. По указу освобождения этих контингентов из спецпоселения не влечет за собой возвращения им имущества, конфискованного при выселении и они не имели права возвращаться в места, откуда были выселены. Указ не был опубликован в печати, МВД СССР сочло необходимым объявить содержание Указа под расписку каждому освобожденному из спецпоселения.

Но освобождение из административного надзора несло с собой новые проблемы. Чеченцы и ингуши отказывались подписываться на расписках. Основная причина такого поведения была связана с тем, что они не могли возвращаться в места, откуда они были когда-то выселены. А также снятие с учета спецпоселения не влекло за собой возвращения им их имущества, конфискованного при выселении. И начались новые протестные настроения среди чеченцев и ингушей.

В агитации населения отказаться от подписи МВД обвинило Д. Бекмурзиева – «Джабраил- муллу», проживающего в городе Акмолинске. Он был религиозным авторитетом. Он на колхозном рынке г. Акмолинска собрал чеченцев и ингушей и сказал: «Передайте всем, что кто не расписался о снятии с учета спецпоселения, пусть не расписываются, так как нас должны возвратить на Кавказ за счет государства. Лица, которые поставили свои подписи на расписках об освобождении от спецпоселения, от государства помощь не получат» [3].

После этого отказ был повсеместным. Только по Акмолинской области отказались 2 355 человек. Так, Даурбеков Магомет отказался от подписи на расписке, заявив, что это фактически не освобождение, если не разрешают ехать на Родину – Кавказ, где похоронены их предки. Дербичев Халил Баталович: «Я рад освобождению, но расписываться о том, что я не имею права возвращаться в места, откуда был выслан, не буду потому, что если я распишусь, то все ингуши будут меня упрекать потом за это» [3, 154].

С каждым днем ситуация накалялась и оставалась неизменной, спецпереселенцы Северного Кавказа высказывали свое несогласие, выражали свое возмущение. Так, 21 августа 1956 года в Сталинском районе было созвано общее собрание чеченцев и ингушей, присутвовало 300 человек. На собрании был разъяснен текст Указа об освобождении из спецпоселения, а также обсужден вопрос о том, чтобы каждый из них оставался на местах своего проживания, то есть в Казахстане. Но ни один человек не выступил с согласием и одобрением Указа. 8 человек выступили и высказали свое недовольство [3, 152].

Самыми проблемными оказались чеченцы и ингуши из г. Макинка, там проживало 2 000 человек. А также спецпереселенцы из ст. Ерейментау в Эркиншиликском районе. Многие из них не послушались и уехали на Кавказ.

15 сентября 1956 года число отказавшихся от подписей выросло на 7 104 человека, 2 000 человек не явились в спецкомендатуру. Они высказали свое недовольство следующим образом: Умархаджиев Нуритдин Джамальдинович, работающий завхозом Заготзерно на ст. Бабатай: «Мы об этом давно знаем. В настоящее время в Москве находится делегация во главе с Базоркиным Идрисом, который и является членом правительственной комиссии. Пока не будет всем известно о результатах работы этой комиссии, мы не будем расписываться на расписках»; А. Ториев, председатель колхоза «Новый путь»: «Претендовать на конфискованное при выселении имущество не буду, а возвращения к месту жительства, откуда был выслан, требовать буду»; Дахгильгов Батарбек: «Прошу законодательные органы, наряду с освобождением нас из спецпоселения предоставить нам самостоятельную автономную область или республику»; Гелисханов Султан, работающий в райпотребсоюзе Сталинского района: «Я знаю, что если я распишусь на этой расписке, то я лишусь права возвратиться на свою родину и требовать имущества, принадлежащего моему отцу»; Байхаджиев Абис, работник колхоза имени Кагановича, Шортандинского района: «Мой отец строил дом, а они отобрали этот дом. Это разве справедливо, нет, мы все равно поедем на свою родину и заберем свои дома» [3, 180].

Несмотря на запреты ехать спецпоселенцам на Кавказ, остановить поток выезжающих было уже невозможно. В те дни начальник отдела КГБ при Совете Министров СССР на Карагандинской дороге сообщил секретарю обкома Акмолинского областного Комитета КПК, что на ст. Гудермес Орджиникидзевской дороги прибывает из Казах- стана значительное количество ингушей и чечен- цев, направляющихся к месту своего прежнего жительства до ссылки. Они прибыли в основном из Акмолинской и Карагандинской областей. На- пример, 10 июля 1956 года начальник грузового сектора Акмолинского отделения дороги Титов незаконно, с нарушением существующего положения, приказал начальнику ст. Вишневка выделить для А. Казаева крытый вагон для перевозки домашних вещей до ст. Гудермес. Ему был вы- делен крытый вагон No634934, накладная 251281. На ст. Гудермес в этом вагоне, кроме домашних вещей, прибыли 10 человек ингушей [3, 15].

В начале 1957 года восстановили Чечено-Ингушскую АССР. Теперь чечены и ингуши получили право вернуться на Родину. К этому событию они шли долго и упорно, сопротивляясь много- численным препонам, борясь за свои права. Если бы чеченцы и ингуши не сопротивлялись властям, то их оставили бы, как немцев и поляков, на территории Казахстана. Чеченцы и ингуши были почти единственными народами, которые выразили свой протест, свое несогласие против невозвращения на Родину. В те годы и началось освоение целинных и залежных земель Северного Казахстана и нужны были рабочие руки для этих экономических реформ.

В связи с образованием Чечено-Ингушской АССР приведены в порядок и систему условия возврата спецпереселенцев [4].

1. Возврат будет проводиться в течении 4-х лет, то есть с 1957 по 1960 гг.

2. Возврату подлежат только изъявившие желание по плану оргкомитета.

3. Документом на право выезда является удостоверение, выданное оргкомитетом .

4. Выехавшие без удостоверения – самовольно возвращаются в административном порядке.

5. Дома и другое имущество, оставшиеся в 1944 году, возврату не подлежат. Чеченцы и ингуши должны сами для себя строить дома за денежную ссуду до 10 тыс. руб. и покупать крупный рогатый скот на ссуду, выдаваемую сельхозбанком только через колхозы и предприятия.

6. В год приезда освобождается по месту жительства от сельхозналога.

7. Оплата перевозок по железной дороге производится за их личный счет.

8. Разрешено под обменные квитанции сдавать заготовительным органам зерно и картофель, перевозить с собой скот. Каждой семье выдали 5 центнеров зерна.

В связи с возвращением на Родину чеченцев и ингушей активизировались спецпереселенцы Кокшетауской области. Более подробную информацию об их порядке возвращения на родину мы нашли в архивах Кокчетавской области. С самого начала велся повсеместно учет спецпереселенцев по всем районам Кокчетавской области.

Когда все документы были готовы, спецпереселенцы Северного Кавказа стали массово возвращаться на Кавказ. Они долго ждали этого и боролись, как только это было возможно на тот период времени.

Но власть так легко не сдает свои позиции, она еще раз их остановила, но уже в пути.

22 апреля 1957 года Министр внутренних дел КазССР Н. Кабылбаев Председателю Совета Министров КазССР Д.А. Кунаеву отправил докладную записку «О фактах массового оставления работы и уголовных проявлений со стороны лиц из чеченской и ингушской национальности» [5]. В письме было написано следующее: «…не принимаются необходимые меры к закреплению чеченцев и ингушей на работе, в результате чего многие уходят из колхозов, увольняются с работы, концентрируются вблизи железной дороги и самовольно выезжают в Чечено-Ингушскую АССР» [5, 12]. МВД КазССР всем учреждениям внутренних дел республики дало указания не производить их выписку в паспортных столах и

снятие с воинского учета. На всех крупных железнодорожных станциях выставлены оперативные заслоны, которые снимали самовольно выехавших чеченцев и ингушей с поездов и возвращали их к оставленному месту жительства. Это создало массу проблем, потому что многие люди уже купили билеты и получили разрешение на обратную дорогу.

Совет Министров КазССР отправил копию письма Председателю Кокчетавского облисполкома. 10 июня этого года заместитель председателя исполкома облсовета А. Абишев отправил ответ.

29 июня 1957 года Совет Министров Казахской ССР поручил всем райисполкомам срочно произвести учет чечено-ингушского населения [5, 20]. Все эти документы были секретными и отправлены в срочном порядке в Совет Министров Казахской ССР. Так хотели организовать размещение в Чечено-Ингушском АССР.

По Кокчетавской области были следующие данные. 1 мая 1957 года по Кокчетавской области имелось 2 666 семей чечен-ингушей, с количеством 13 161 человек. Получили удостоверение на выезд в Чечено-Ингушскую Республику – 448 семей (в основном ингуши), в количестве 5 565 человек, из которых выехало 42 семьи. Из числа получивших удостоверение на выезд чеченов и ингушей уволилось с работы 374 человека, из них вернулся на работу 201 человек. Продано ингушами 370 домов, возвращено после приостановления выезда 75 домов. Часть ингушей, про- давших свои дома, отказываются от их возврата, мотивируя это тем, что они уже израсходовали деньги и вернуть их в настоящее время покупателю не в состоянии. В связи с этим 32 семьям отведены земельные участки, которые приступили к строительству домов, им оказали необходимую помощь, кроме того, 39 семей расселены по квартирам [4, 10].

Итак, с 10 по 20 июня 1957 года были проведены собрания с ингушами по разьяснению о временном приостановлении выезда в Чечено-Ингушскую Республику, о возвращении их в прежнее местожительство и работы. На собрании ингуши высказывали свои недовольства по поводу того, что их задерживают. Например, на собрании ингушей стеклозавода Щучинского района, где присутствовало около 100 человек, ингуш Чехниев говорил, что «ингушам создали лагерные условия, что мы не можем выехать не только в свою республику, но и другие республики Советского Союза, в Москву, Алма-Ату и т.д., что над ними устроили издевательство, выдали удостоверения на выезд, мы все распродали, а теперь выезд запретили» [5, 2]. Также проведены были совещания с руководителями предприятий и учреждений об устройстве чеченов и ингушей на работу.

Несмотря на запрет, часть чеченов и ингушей все же выезжали из области без разрешения, они ехали до Омска или другие станции РСФСР, где нет запрета, оттуда ехали на Кавказ и там их принимали. Был такой случай. Из Аиртауского района на своей собственной легковой автомашине «Победа» три брата Евлоевых выехали на Кавказ и приехав на место, дали телеграмму: «Доехали благополучно, собирайтесь, скоро выезжаем за Вами» [5, 4].

В период возвращения этих народов на Кавказ ими стали заниматься КГБ Акмолинской области. 12 мая 1959 года КГБ по Акмолинской области отправил агентов для сбора донесений сре- ди чечено-ингушей. Их заинтересовало мнение этих народов в связи с временным запрещением отправки их в Чечено-Ингушскую АССР. Агент «Сафонов» в донесении сообщил: «Представитель ЧИ АССР Дидигов 24 апреля текущего года объявил собравшимся лицам чечено-ингушской национальности, что выезд на Кавказ откладывается до конца 1960 года. Многие лица высказывали недовольство этим и руководителями ЧИ АССР, которые не в состоянии решить вопрос возвращения людей в республику. Работник Акмолинского горторга Торшхоев Султан Идрисович, уроженец и житель Пригородного района, заявил, что руководство ЧИ АССР не может даже добиться того, чтобы вернули республике Пригородный район. Отдельные лица высказывали недовольство тем, что они продали свои дома, уволились с работы с тем, чтобы ехать домой, а им запретили выезд. Многие лица чечено-ингушской национальности говорят, что руководители республики не в состоянии руководить, поэтому их задерживают в Казахстане»; агент «Небо» в донесении заявил: «между лицами чечено-ингушской национальности идут разговоры о временном запрещении выезда на постоянное жительство в ЧИ АССР. 3 мая на колхозном рынке Бекмурзаев Алимбек и Мизиев Макшарип в присутствии Бекмурзаева Аюпа говорили, что выезд запрещен не потому, что республика перенаселена, а потому, что боятся – будет война в этом году. Об этом говорил один полковник в Москве, когда они ездили спекулировать»; агент «Сафонов» в донесении сообщил: «6 мая в разговоре Мальсагов Ахмет, работающий в Казкнижторге экспедитором, рассказал, что осенью этого года третья часть из оставшихся лиц должна выехать на Кавказ. Мальсагов, как продавший дом и собравшийся выезжать, тоже не теряет надежду, Мальсагов также рассказал, что один из чеченских мулл, проживающих в г. Атбасаре (возможно, Арсанов Белал мулла) недавно ездил в Алма-Ату к Арсанову Багаудину, и последний будто бы ему сказал, что кто получит разрешение на выезд осенью, пусть не остаются в Казахстане, а все едут домой. Арсанов и сам думает выехать на Кавказ в этом году» [2, 65].

А также в управление КГБ при СМ КазССР по Акмолинской области поступили данные, свидетельствующие о том, что отдельные лица чечено- ингушской национальности в связи с временным запрещением отправки их в ЧИ АССР высказывают недовольство этим решением. Сотрудники КГБ Акмолинской области хотели выявить лиц, которые организовали выезд на Кавказ.

Так, проживающий в с. Раздольное Магомедмурзоев Жаманди писал Сембиеву Усману в с. Чандырку, Назрановского района, Чечен-Ингушскую АССР: «Мы, конечно, ждем хорошего, ну не получилось это так. Как Вам известно, выехали по областям представители Ч.И. АССР. Они и у нас сейчас… И меня, как коммуниста, и ряда других товарищей, как Тазбиева Касума и Абу вызвали в обком под видом совещания, чтобы мы разъяснили народу о том, что выезд на родину пока не состоится в связи с неблагоустройством народа, который живет там в данное время. Одним словом они нас сейчас не забирают, хотя у них был план забрать. По-видимому, нужны рабочие в Казахстане хотя бы до конца уборки…»; Элибаев, проживающий в поселке 27 Акмолинской области, писал Элибаевой Хурмат в город Серноводск, Ч.И. АССР: «… сюда приехали представители ЧИ АССР. Ими существенного не было сказано о нашем выезде на родину. Здесь говорят об оставлении чеченов сроком на два года. Несмотря на все это я решаюсь всеми силами добиться того, чтобы поехать на родину. Представитель требует справки от военкомата и председателя колхоза. Вместе с этими справками я пойду к ним. Если сие дело затянется, я продам вещи и постараюсь приехать»; Мальсагов Магомет, проживающий в Акмолинске, ул. Щербакова, No66а, писал Чемакову Идрису в с. Насыр-Корт, Назрановского района, Ч.И. АССР: «… мы всего будем здесь жить 2-3 месяца. Хоть будет разрешение, хоть нет, все равно приедем на самолете…» [1, 67-68].

Итак, возвращение спецпереселенцев на Родину было трудным. Им пришлось многое пережить на своем долгом пути домой. Не решило этот вопрос и восстановление Чечено-Ингушской Республики. До распада Советского Союза эта проблема не была до конца решена.

Мусагалиева А. С., Мусабекова Р. М.

Библиография

1. Государственный архив Акмолинский области, ф. 1, оп. 1, д. 10, л. 68.

2. Государственный архив Акмолинский области, ф. 1, оп. 1, д. 10, л. 198.

3. Государственный архив Акмолинский области, ф. 730, оп. 1, д. 14, л. 153.

4. Государственный архив Акмолинский области, ф. 1470, оп. 1, д. 27, л. 27.

5. Государственный архив Акмолинский области, ф. 730, оп. 1, д. 1342, л. 10.

Источник: