В ходе охранноспасательных археологических исследований (1987–1988 гг.) Келийского могильника (высокогорная Ингушетия), частично затронутого грунтовой дорогой, проложенной в качестве подъездного пути к планировавшемуся строительству сквозного тоннеля под Главным Кавказским хребтом («Кавказская перевальная железная дорога» – КПЖД), был получен выразительный археологический материал.
Келийский могильник, представлявший собою каменные ящики и грунтовые захоронения, располагавшиеся поверх ящиков, соседствовал с группой полуподземных склепов и т.н. «пещерным» («скальники») некрополем и древней, относительно благоустроенной дорогой, проходившей вдоль нижней части каменноящичного и склепового могильников [14, с. 65]. На вскрытой площади было выявлено более 400 индивидуальных захоронений, из которых в научный оборот пока введена лишь небольшая толика – несколько каменных ящиков и грунтовых ям [13, с. 50–54; 3, с. 68–91; 19, с. 291–304], полуподземных склепов [17, с. 39–79] и «пещер» [12, с. 32–35]. Вместе с другими археологическими памятниками высокогорья Ингушетии [9, с. 15–71; 27, с. 23–25; 20, с. 5–20; 28, с. 129–140 и др.], исследованные погребальные комплексы содержали немало выразительных артефактов, свидетельствовавших об их евразийском происхождении [2, с. 8–10, 59–60]. Особое место среди них занимают предметы защитного и наступательного вооружения, наряду со снаряжением, использовавшимся во время охоты, представляющих заметный научный интерес.
Отдельные и выразительные предметы из комплекса вооружения, явно демонстрирующие географию и характер их заимствования горцами, частично, опубликован [3, с. 68–91; 19, с. 291–304; 9, с. 15–71; 27, с. 23–25; 20, с. 5–20; 28, с. 129–140; 23, с. 4–9; 1, с. 105–111; 22, с. 126–153; 21, с. 42; 11, с. 305–307; 15, с. 182–192; 18, с. 353–367 и др.]. Между тем среди еще неопубликованных материалов остаются остатки пластинчатого доспеха, остатки которого были прослежены в полу- подземном склепе No 10 Келийского могильника.
Остатки доспеха были представлены пятном из ржавой окалины, повторяющим контуры доспеха, а также в виде груды сильно спекшихся пластин (вес около 6 кг), находивших в одном из углов ограбленного склепа.
Пятно располагалось на каменной «лежанке», сложенной из камней вдоль трех стен склепа (ширина до 1 м, высота от пола в пределах 1 м), справа от подквадратного входа (0,56х0,6 м), ведущего внутрь погребального сооружения. Пятно плотной и спекшейся железной окалины, мощностью 1–3 см. Пятно подпрямоугольных очертаний, длина около 80 см, ширина в верхней части – 70 см, в средней – 69, в нижней – 92 см. Отпечатки «плеч» доспеха – заметно покатые. В центральной части пятна (район «шеи»), слабозаметное, плавное «углубление» в сторону централь- ной оси отпечатка панциря.
При снятии остатков пятна с предварительным его закреплением более или менее четко проявились отпечатки отдельных пластин внешней стороны «спины» доспеха. Панцирь – безрукавный, хотя с его правой стороны, в районе «плеча» сохранились отпечатки и фрагменты грубой кожи черного цвета, явно связанных с доспехом. Следы кожи явно связаны с панцирем и высту- пали наружу до 15 см, при ширине до 26 см.
Остатки самого доспеха, вероятно, преднамеренно перемещенного с места его первоначального положения, по неясным причинам, в угол склепа, представляли собою хаотичную груду из сильно спекшихся и проржавевших кусков панциря. Эти куски были не уложены, а наброшены друг на друга, после чего сюда же были перемещены и остатки культурного слоя склепа.
При расчистке остатков доспеха удалось собрать около 50 наиболее хорошо сохранившихся его фрагментов, которые позволяют считать, что выше отмечавшееся пятно именно от этого панциря.
Сохранившиеся пластины (рис. 1, 1–23) фрагментированы; часть из них (рис. 1, 1–5, 12–19, 23) – подпрямоугольных очертаний. Другие (рис. 1, 6–8) пластины округло-подтреугольной формы; третьи (рис. 1, 10) – округлой формы. На некоторых пластинах (рис. 1, 1, 3–5, 9–10, 12–19), вдоль верхней и нижней закраин, на равном удалении друг от друга размещены мелкие сквозные
отверстия, при помощи которых, вероятно, посредством тонких кожаных ремешков (?) пластины скреплялись друг с другом. Сохранились и фрагменты пластин, демонстрирующие характер тако- го крепления двух и четырех пластин между собою (рис. 1, 1–3, 17–18).
Некоторые из сохранившихся фрагментов (рис. 1, 6–8, 21–23) по внешней поверхности были декорированы мелкими округлыми выпуклостями, «выдавленными» с внутренней стороны пластин.
Судя по сохранившимся остаткам пластинчатого панциря из склепа No 10, можно указать, что некоторые их детали – наличие отверстий для крепления, система крепления, выпуклости на внешней поверхности отдаленно напоминают таковые же детали, к примеру, с пластинчатого доспеха из воинского погребения кочевника золотоордынского времени из сел. Новотерское в Чечне [29, рис. 3, 4, 5], которое Д.Ю. Чахкиев предварительно атрибутировал как «половецкое» [29], а его доспех воспринял как комбинированный, кольчужно-пластинчатый панцирь. М.В.Горелик вполне справедливо рассматривает предметы вооружения из этого же комплекса, как «центральноазиатско-монгольские» [5, с. 152–196], чему не противоречат и другие наблюдения на этот счет [16, с. 42–54]. К тому же этот доспех не может рассматриваться как комбинированный, кольчужно-пластинчатый, поскольку кольчужное плетение из этого захоронения – это бармица от шлема [16, с. 42–54].
Сравнивая пластины от доспеха из склепа No 10 с пластинами из погребения у сел. Новотер- ское, следует признать, что при наличии схожих черт, пластины из склепа No 10 отличаются, прежде всего, тем что они значительно уже и длиннее; в новотерском комплексе отсутствуют округло-подтреугольные пластины, впрочем, как и другие, наличествующие в склепе No 10.
Не обнаружено нами схожих пластин и в других кочевнических комплексах, например, Приамурья [10], Западной Сибири [24], Алтая [4, с. 151–172], Южной Сибири и Центральной Азии [25, с. 124, рис. 56, с. 131, рис. 59, с. 133, рис. 61, с. 158, рис. 69, с. 197, рис. 89, с. 198, рис. 90; 26, с. 66, рис. 32, с. 80, рис. 40, 2–18, с. 82, рис. 41, с. 83, рис. 42; 5, рис. 1, 3 и сл.; 8, с. 52, 68, 73, 74]. Наибольшую близость публикуемым пластинам демонстрируют пластины от доспеха ХIV века из золотоордынского Азака-Таны. Детали доспеха и его реконструкция были опубликованы М.В. Гореликом [6, с. 40–42; 7, с. 73–78], отнесшим доспех к числу европейских (венецианских или генуэзских) ХIV века. Если предлагаемые сопоставления не претерпят существенных изменений, по- прежнему открытым останется вопрос о путях и причинах появления такого доспеха в высокогорье Ингушетии, как считается, так и не вошедшей в пределы прямого политико-экономического контроля Золотой Орды.
1. Басов В.И., Нарожный Е.И., Тихонов М.И. О двух типах наконечников копий с территории Северного Кавказа // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 2 / Под ред. Е.И.Нарожного. – Армавир: РИЦ АГПИ, 2003. – С. 105–111.
2. Виноградов В.Б., Нарожный Е.И. Материальные свидетельства евразийских контактов XIII–XV веков в Восточном Придарьялье // Международное сотрудничество археологов на трассах и культурных пу- тях древности и средневековья / Под ред. С.Н.Савенко. – Кисловодск: ККМ, 1994. – С. 8–10. Резюме на англ. яз. – С. 59–60.
3. Виноградов В.Б., Нарожный Е.И. Погребения Келийского могильника // Археологические и этнографические исследования Северного Кавказа / Под ред. Н.И.Кирея. – Краснодар: КубГУ, 1994. – С. 68–91.
4. Горбунов В.В. Военное дело населения Алтая в III–ХIV вв. Ч. 1: оборонительное вооружение (дос- пех). – Барнаул: АГУ, 2003. – С. 151–172.
5. Горелик М.В. Ранний монгольский доспех // Археология. Этнография и антропология Монголии. – Новосибирск, 1987. – С. 152–196.
6. Горелик М.В., Фомичев Н.М. Доспех XIV века из Азова // Итоги исследований Азово-Донецкой экспедиции в 1986 году. Тезисы докладов. – Азов: АКМ, 1987. – С. 40–42.
7. Горелик М.В., Фомичев Н.М. Рыцарские доспехи из Азова // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII–ХVI веках. – Ростов-на-Дону: РГУ, 1989. – С. 73–78.
8. Горелик М.В. Армии монголо-татар Х–ХIV веков: воинское искусство, оружие, снаряжение – М., 2002. – 84 с.
9. Даутова Р.А., Мамаев Х.М., Нарожный Е.И., Чахкиев Д.Ю. Новые данные о материальной культуре горной Ингушетии (По раскопкам Шуанского могильника) // Традиционная материальная культура Чечено-Ингушетии / Под ред. Х.М.Мамаева. – Грозный: ЧИНИИИСФ, 1989. – С. 15–71.
10. Деревянко Е.И. Очерки военного дела племен Приамурья. – Новосибирск, 1987. – 223 с.
11. Нарожный В.Е., Нарожный Е.И., Чахкиев Д.Ю. Колчанные накладки XIV века из горной Ингушетии (Полуподземный склеп No 12) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 5 / Под ред. Е.И.Нарожного. – Армавир, 2005. – С. 305–307.
12. Нарожный Е.И. «Пещеры» Бамутского и Келийского могильников. Чечня и Ингушетия // Из практики кавказоведческих изысканий. Опыт вузовской лаборатории / Под ред. В.Б.Виноградова. – Армавир: АГПИ, 1996. – С. 32–35.
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать. 
Добавить комментарий