Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Введение. Историческая память и геополитическое пространство кавказских этносов, а также их язык и нравы, вне зависимости о того, большие эти народности или малые, остаются незыблемыми ценностями для этнической самоидентификации. Без учета этих факторов политическая власть может рассчитывать только на силовые ресурсы в управлении тем или иным народом, подверженному ущербному лишению исторической памяти и сложившейся в процессе развития идентичности.
Актуальность темы заключается в ошибочности усилий патриархов «нахской» лингвистики советского периода, направленных на слияние ингушей и чеченцев в единую нацию – вайнахов и унификацию их феноменальных языков. Несмотря на провальность идеи «вайнахизма», до сих пор ведутся дискуссии на тему объединения ингушей и чеченцев в один так называемый «вайнахский народ». Опасность подобных явлений заключается в том, что идеи искусственного создания нации на Кавказе приводят население к конфликтным настроениям.
Значимость и недостаточная практическая разработанность проблемы ингушского литературного языка определяют несомненную новизну данного исследования.
Предметом исследования является ингушский язык «гIалгIай мотт», а также материалы апологетов унификации ингушского и чеченского языков и противников идеи насильственного сближения этих языков.
Объектом исследования является ингушский этнос «гIалгIай къам». Цель данной статьи заключаются в том, что-бы проследить истоки и процессы развития «вайнахизма» и усилие его апологетов по унификации ингушского и чеченского языков.
Цель данного исследования определила комплекс следующих задач:
1) путем научного анализа имеющихся в широком доступе материалов исследовать при-чины и методы унификации ингушского и чеченского языков;
2) выявить причины, мотивацию введения в научный оборот термина «вайнах»;
3) исследовать некоторые проблемы современного ингушского литературного языка, как последствия искусственной унификации.
Материалы и методы. В статье мы будем опираться на материалы таких авторов, как З. К.
Мальсагов, Д. Д. Мальсагов, С. Патиев, И. Джавахишвили и др.
Постановка проблемы и ее решение требуют опоры на общенаучные методы анализа и синтеза имеющихся материалов по данной теме, а также индуктивного и дедуктивного подхода.
Основная часть. В 20-е годы прошлого века, в период социализации горских народов Кавка-за сформировалась определенная региональная политика. Для утверждения коммунистической идеологии и вовлечения в процесс новых интернациональных политических реформ все больше народных масс руководство коммунистической партии выдвинуло тезис об объединении малых наций «и на их основе создания новых социализированных народностей».
Концепции Великой Черкесии, Великой Осе-тии и рядом с ними Нахистана были сформулированы к концу 1920-х гг. (а не на рубеже 1980-1990-х гг.). И «нации» формировались, росли, укреплялись не только усилиями Центра, но и местных активистов и элит» [3, с. 59].

«Возглавлявший Северо-Кавказский край А.И. Микоян в 1926 г. заявлял: «У нас племена, а не нации. Национального самосознания, как такового, у нас не было… Советская власть самая интернациональная власть, создает и организует новые нации. Она формирует нацию.… Они (нации – Б. Х.) у нас возникают и будут формироваться. Например, чеченской и ингушской нации еще нет, также балкарской и карачаевской. Они пока лишь племена, из которых начинают вырастать нации» [8, с. 9–10].

Слияние различных этнических групп, территориально соседствующих друг другом, а в некоторых случаях и перерастание этих групп в один народ естественно историческим путем во многом отличается от насильственного объединения.
Насильственное объединение двух наций предполагает аккультурацию меньшего по численности этноса, а затем и полную его ассимиляцию.
Несомненно, ни одна национальность, ни одна этническая общность, имеющая свою историческую память, феноменальную культуру и оригинальный язык не признает законными усилия по его насильственному или искусственному растворению, то есть ассимиляцию.

Однако новаторов социалистического строя совсем не смущали такие трудности. Поэтому советская идеологическая машина с энтузиазмом взялась за работу по новому национальному строительству, привлекая в свои ряды идейных апологетов из национальных меньшинств, готовых выполнять поставленные партией коммунистов задачи.
Метод унификации языков можно считать одним из приемов аккультурации малых народностей, запущенных в советское время.
«Этноним «гIалгIай», как имеющий собирательное значение известен по грузинским источникам с VII в. н.э. – «гIлигӏви», т.е. «гIалгIай».
Академик И. Джавахишвили утверждал, что «гIлигӏви» известны были грузинам еще во II в.н.э.» [2, с. 97].
«В древности греческие и римские географы жителей средней и восточной части Закавказья (то есть автохтонов) называли гелы и леги.
Имя гелов является эквивалентом современного гIалгIа, произнесённого на своем языке и на тушинском, а эквивалентом легов является грузинский лекеби (леки, аварцы). Первому в грузинском языке соответствует гIилгIви (ед.ч.) и гIилгIвеби (мн.ч.), которые часто встречаются в старинных текстах тушинской народной поэзии.
А в других краях Грузии для их обозначения принято – гIлигIви» [2, с. 97].
Термин «вайнах» и его производные выдумывать не было никакого смысла, т. к. с начала IX в. н.э. вплоть до двадцатых годов XX века существовал другой термин «кистинские языки», чуть позже и «бацбийско-кистинские языки». И сейчас некоторые ученые придерживаются этой терминологии. Именно термин «кистинские языки» указывает, что родоначалие исходит из ингушского языка. Перспектива присоединения ингушей к чеченцам для Центра советского правительства вы-глядела вполне приемлемой. Известный российский ученый Ю. Ю. Карпов пишет следующее:
«Определялось это откровенно непростыми взаимоотношениями с Северной Осетией, с которой Ингушетия должна была сосуществовать в оста-точном формате Горской республики. По большо-му счету, самостоятельность ингушей и чеченцев никогда не ставилась под сомнение. Однако и в научных, и в партийных кругах, и в самих ингушском и чеченском обществах в середине 1920-х гг. (с подачи партийного руководства – Б. Х.), все громче стали вестись разговоры о родстве двух народов, о близости их языков, позволяющей создать один литературный язык.
В соответствии с тезисами партии большевиков, по принципу «партия приказала, коммунисты выполнили», новаторы унификации с жаром взялись за «перековку» ингушей в вайнахов, по сути, в чеченцев посредством общечеченской письменности, «общей не только в смысле графики, но и языка…» [6, с. 1].
Как это часто бывает, политическая составляющая вопроса стала доминантной, и здесь задействовали все силы, способные к достижению поставленных целей. Из Москвы пригнали «тяжёлую артиллерию» в виде академика Н. Ф.
Яковлева для изучения обстановки на месте и научно-теоритического обоснования вопроса, а также выработки технологии по выполнению поставленной партией стратегической задачи. Мобилизовать «тружеников интеллектуального труда» при поддержке центра и аппарата власти не составило больших усилий.
Исполнители процесса слияния народов прекрасно знали, что немедленно осуществить по-ставленную задачу невозможно, поэтому суть их деятельности заключалась в том, чтобы запустить долгосрочный процесс симуляции в угоду государственной политики, а дальше время покажет, что может получиться из опыта. Другими словами, директивы советской власти определяли, каким языкам и народам разрешалось существовать, а каким нет.
К представителям научных кругов относились московский языковед Н. Ф. Яковлев и создатель ингушской письменности на основе латинской графики Заурбек Мальсагов» [3, с. 67–68].
З. К. Мальсагов предложил общий этноним для обоих народов – нахи, а общий язык назвал нах-ским, территорию, «занятую им» – Нахистаном [5, с. 3]. Н. Ф. Яковлев внес уточнение в общее наименование чеченцев и ингушей (или, по его выражению, чечено-ингушей «как национальности») – вайнахи или вейнахи [10, с. 195–196].
З. К. Мальсагов и Н.Ф. Яковлев указывали на реальность объединения двух родственных народов. Однако, зная обстановку и настроение населения автономных областей, особенно отрицательное отношение к этому вопросу большинства ингушей, «Северо-Кавказский край был против объединения этих двух областей. В ЦК на положение в этой части региона смотрели иначе, и потому там обсуждали вопрос создания общего литературного вайнахского языка, что предполагало и близкое по времени объединение двух автономий, а через это «объединение» – слияние двух народов» [3, с. 70].
Обреченность на провал проекта о смешении нации и унификации языков была понятной этнологам с самого начала. Но ведь сама суть его состояла в том, чтобы ломая все законы природы зарождения народов, этногенеза, культурогенеза и всякой логики выполнить задание политического руководства страны.
Проект объединения Чечни и Ингушетии активно продвигался на протяжении нескольких лет. «Лидерами этого движения являются: зав.
ОНО Чечни – Ошаев Халил, зав. ОблЗУ – Курбанов и зав. Здравотделом – Хамзатов, а в Ингушетии – крупная и родовитая интеллигенция Мальсаговых, стоящая в оппозиции ингушскому зязиковскому руководству». Бывший в то время партийным руководителем Ингушетии Идрис Зязиков действительно выступал резко против объединения с Чечней» [9, с. 547–548].
С подачи Москвы VII Ингушская областная партконференция, вынесла решение о необходимости создания единого чечено-ингушского литературного языка и увязки культурной работы в Чеченской и Ингушской областях.

Уже в 1924 году в 1 номере журнала «Горский вестник» в статье под названием «Общечеченская письменность» З. К. Мальсагов пишет:
«Под этим выражением (то есть выражением общечеченская письменность – Б.Х.), я разумею общую письменность – общую не только в смысле графики, но и языка – для всех представителей той единой народности, которая известна под двумя главными названиями, чеченцы (noxci) и ингуши (ghalghaj)» [6, с. 35]. В этот же единый массив автор статьи включает акинцев и бацбийцев.
Работа по унификации ингушского и чеченского алфавита была поручена З. Мальсагову и Д. Мальсагову. Правда, трудности на пути этих ученых-новаторов были совсем не простыми, несмотря на то, что в 1934 году ликвидировали Ингушский автономный округ и включили его в Чеченский автономный округ, который вскоре преобразовали в Чечено-Ингушскую АССР. Передача административного и культурного центра ингушей г. Владикавказ Осетии и ликвидация Ингушской Автономной Области в 1934 г. нисколько не ускорили желания основной массы ингушского населения «перековаться» в новую общность «вайнах».
По мнению З. К. Мальсагова, «унификация алфавитов есть первый шаг к сближению Ингушии и Чечни» [5, с. 10]. Главный тезис З. Мальсагова состоял в том, что «вопросы письменности и вообще просвещения должны таким образом трактоваться только в плоскости их общеплеменного, общечеченского значения и применения» [6, с. 37].
З. Мальсагова возмущает позиция интеллигенции, не одобряющей директивную унификацию. В связи с этим он отмечает следующее: «Тот индифферентизм, который обнаруживает в этом деле ингушско-чеченская интеллигенция – совершенно непростителен. Это огромная по своей важности работа, которая должна стать точкой приложения всех ингушско-чеченских культурных сил. Первая из задач, которую они должны разрешить, является задача установления общей графической системы, согласование диалектических особенностей двух главных наречий и подготовка проведению в жизнь того постановления высшего советского органа власти, которая подводит под эту работу столь надежную и авторитетную базу» [6, с. 39].
Д. Д. Мальсагов и З. К. Мальсагов признают, что «чеченское и ингушское наречия отличаются одно от другого довольно значительно…» [4, с.
3; 5, с. 3]. Более того, З. Мальсагов отмечает тот факт, что «общего племенного названия ингуши и чеченцы не имеют…» [5, с. 3].
Да и могли ли они иметь общий этноним, когда до недавнего времени мыслили себя разными народами?
Следующим шагом на пути создания единого чечено-ингушского языка стала унификация орфографии, тесно связанная с вопросом об общем письменном языке. «ИнгОНО, введя в учебники еще в 1932 г. чеченские тексты, Ингсоюз советских писателей, издавая с 1931 г. в своих литсборниках художественные произведения на чеченском наречии – стали на этот путь, но это еще слишком робкие шаги…» [4, с. 36].
В 1938 году был сделан серьезный шаг по пути создания единой чечено-ингушской письменности: перевод чеченского и ингушского алфавитов на русскую основу и установление единообразия орфографических правил.
B 1940 году зав. лингвистическим сектором республиканского Научно-исследовательского института истории, языка и литературы Д. Д.
Мальсагов заканчивает научную работу «Чечено-ингушская диалектология и пути развития чечено-ингушского литературного (письменного) языка». Работа была одобрена Ученым советом института. Она имела большое научно-практическое значение для развития поставленной цели – унификации языков. Это был значительный шаг вперед по пути изучения чечено-ингушской диалектологии и развития национальной письменности. Рост «чечено-ингушской культуры» требовал научного разрешения вопросов, связанных с формированием литературного языка. Эти вопросы неоднократно поднимались и раньше, но эффективных результатов не было до 1938 года.

Давая высокую оценку указной работе Д. Д.Мальсагова, Х. Г. Гугиев отмечает следующее:
«Тов. Мальсагов привлек к своей работе имеющуюся по чечено-ингушскому языку литературу, обильный материал из личных наблюдений и исследований различных диалектов чечено-ингушского языка, причем классификация и описание их даны впервые….
Вопрос близости ведущих литературных диалектов («плоскостного чеченского и ингушского» по терминологии Д. Мальсагова) разрешен.
Больше того, установлена тенденция плоскостного чеченского диалекта стать общим языком, наблюдавшаяся еще до великой Октябрьской социалистической революции и усилившаяся после Октябрьской революции – особенно после административного объединения чеченской и ингушской областей в республику» [1].

Притяжательное местоимение вай «наш» было популярным в те годы: оно отвечало и духу новой власти, и задачам по объединению чеченцев и ингушей в одну нацию «вайнахи». В газете Сердало» с первых лет его появления прослеживалась тенденция изменения словосочетания гIалгIай мотт «ингушский язык» на наьна мотт («родной язык»), затем вай мотт «наш язык», на-конец, вайнаьха мотт «вайнахский язык» [7].
С начала 70-х годов XX века на страницах печати вновь активно начали подниматься во-просы орфографии, и дело не в орфографии и не в желании ее усовершенствовать. Причина кроется в другом. В свое время Чечено-Ингушский Обком КПСС давал СМИ задание открыть дискуссии по проблемам орфографии, чтобы выявить общественное мнение. После чего закрывали эту тему. Каждый год при переиздании перед авторами школьных учебников ставилась одна и та же задача: сблизить орфографию чеченского и ингушского языков. Словари, изданные в начале 60-х годов, преследовали ту же цель. Кроме того, в ингушские учебники по литературе включали тексты на чеченском языке и наоборот.
Не достигнув цели, взялись за внедрение «вайнахизма» как основы политической доктрины, решающей проблемы назревшего между двумя этносами антагонизма. Правда, идея едино-го «нохчизма» в этой доктрине предопределила дальнейшую судьбу этого явления.

Ингушский язык монолитен, его лексика не нуждается в тотальном пополнении за счет каких-то других языков. Чеченский язык дифференцирован, потому что в его формировании приняли участие многие этнические группы. Не следует забывать, что, начиная с конца XVII в.
языком межнационального и религиозного общения народов Чечни и Дагестана был кумыкский.
Это не могло не оставить свой отпечаток на чеченском языке»[7].

Первый этап вайнахизации ингушского населения приходится на 1924–1991 гг. Второй этап – чеченизация («нохчинство»), который начался намного позже, со второго десятилетия XXI века продолжается до сих пор, в пору раздельных ав-тономных республик, носит односторонний про-пагандистский характер, не лишенный, правда, при этом провокационной враждебности по от-ношению к ингушам, совсем не желающим «чеченизироваться» и отстаивающим свою национальную идентичность.
Благодаря политике приоритета чеченского языка, намного сократилась ареальная зона ингушского языка. Нет сейчас ни одного населенного места в пределах Чеченской республики, где бы говорили на ингушском языке. Приоритет чеченского языка над ингушским языком, учрежденный ещё в 20-30 гг. прошлого века до сих пор официально действует, правда, только в пределах Чеченской республики.
Заключение. Подводя итоги, отметим, что становление и развитие ингушской письменности и литературного языка в первой трети 20 века проходили в тяжелейших условиях.
Попытки объединения двух наций в один вай-нахский народ, а по сути, ассимиляцию ингушей и унификацию двух языков, уничтожение ингушского языка носят перманентный характер. Идея «чеченизации» ингушей началась не сегодня, а 100 лет назад в буквальном смысле. И все это время активно поддерживалась многими идеологами как один из инструментов технологии кавказской политики. Вайнахизация, по планам советских новаторов «объединения племен», являлась первым этапом ассимиляции ингушского населения. Этот инструмент, вернее, технология были введены в действие для решения целого ряда политических проблем в регионе центрального Кавказа. Несмотря на большие усилия, эта противоестественная технология не достигла поставленной цели. Изначальная идеологическая сущность вайнахизма, несомненно, заключалась в «чеченизации» ингушей. Правда, сами ингуши в своей основной массе, как и прежде не хотят менять свою феноменальную идентичность, сложившуюся на протяжении тысячелетий на какую либо другую, сопротивляясь всякому давлению, оказываемому на них уже больше 100 лет.
Язык и этика это составные части ядра ингушской культуры. Ингушский язык и этика настолько переплетены, что когда человек выходит за рамки регулятивных норм национальной этики, то обычно говорят: «Он не знает ингушского языка». С изменением языка изменяется сознание и конечно этика.

Вайнахской этики как таковой нет и быть не могло.

Каждый народ, по Конституции РФ имеет право на самостоятельную автономию. Ингуши реализовали свое право и другой альтернативы не видят для своего будущего.
Нет сомнений, что необходимо изучать труды З. К. Мальсагова, Д. Д. Мальсагова, чтобы знать историю унификации и причины зарождения политического «вайнахизма». Тех, кто по призыву партии ратовал за слияние этих двух народов, в годы советской власти особо винить нельзя, они были заложниками советской идеологии, исполнителями воли Сталина и его национальной политики. Отказ грозил многими годами лишения свободы, а то и жизни.
Несомненно, термин «вайнах» существует в сознании ингушей как понятие политического союза и идеологического сближения ингушского и чеченского народов, но не как символ этнического единства ингушей и чеченцев. Этноним у каждого из этих народов свой, давно сложивший-ся на историческом пути.
Истоки единства народов Кавказа, в том числе ингушей и чеченцев, несомненно, кроются в духовной близости, в богатой традиционной культуре этих народов, в том числе в разности уникальных языков. Искусственное смешение языков или исчезновение одного из них ущербно не только для общекавказской культуры, но и для научного языкознания в целом.

Б. М.-Г. Харсиев

Литература и источники 1. Гугиев Х. Г. Кандидат филологических наук Д. Д. Мальсагов // Грозненский рабочий. – 1941.
– 5 марта.

Яковлев Н.Ф. К вопросу об общем наименовании родственных народов // Записки Северо-Кавказского краевого горского научно-исследовательского института. Т. 1. – Ростов-н/Д., 1928.

Джавахишвили И. А. Первоначальный строй и родство грузинских и кавказских языков. – Тбилиси, 1937. – с. 97.

Карпов Ю. Ю. Национальные политические движения на Северном Кавказе в 1920–1930-е годы // Сборник докладов Международной научно-практической конференции, посвященной 25-ле-тию II съезда ингушского народа (28 октября 2014 г.). – Назрань: Кеп, 2015. – С. 59–74.

Мальсагов Д. Д. О едином чечено-ингушском литературном языке // Революция и горец. – №5.
– 1933. – С. 32–37.

Мальсагов З. К. Культурная работа в Чечне и Ингушетии в связи с унификацией алфавитов. – Владикавказ, 1928.

Мальсагов З. К. Общечеченская письменность // Горский вестник. – № 1. – 1924.

Патиев С. К вопросу о «вайнахских языках» // Ингушетия. – 2005. – № 93. – 27 авг.

Речь тов. Микояна // Алиев У . Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кав-казском крае (итоги и перспективы). К предстоящему съезду горских народов. – Ростов-н/Д: Севкав-книга и Крайнациздат, 1926. – С. 3–17.

ЦК РКП(б) – ВКП(б) и национальный вопрос / Сост.: Гатагова Л.С., Кошелева Л.П., Роговая Л.А. Кн. 1. 1918–1933 гг. – М.: РОССПЭН, 2005. – 784 с.