В 2003 г. был издан I том книги Д.Ю. Чахкиева «Древности горной Ингушетии». Автором поставлена задача «хоть каким-то образом ликвидировать этот пробел — создание списка известных объектов старины» [6, с. 6]. Пробел, о котором пишет автор, касается вопросов учета и картографии памятников материальной культуры Ингушетии, где «до сих пор отсутствует необходимый уровень, достаточный для достойного отражения в общей картине объектов историко-культурного наследия этой важной составной части Центрального Предкавказья» [4, с. 59]. С 1966 г. это была первая осуществившаяся попытка издать подобный свод. В работе В. Б. Виноградова и В. И. Марковина перечислялись объекты, находившиеся на территории ЧИАССР [5], и список этот был далеко не полным, учитывая открытия археологов, имевшие место в последующие годы, а также то, что в этом перечне «не были учтены 68 из известных уже тогда памятников, что при численности указанного 191 объекта дают 37,6 % от их общего числа» [4, с. 59]. Рассматривая данную работу с этой точки зрения, нужно сказать, что автор решил поставленную задачу, что и было отмечено на уровне руководства регионом. Глава Ингушетии Махмуд-Али Калиматов на одном из совещаний в октябре 2022 г. распорядился «увеличить тираж книги Джабраила Чахкиева до 10 тыс. экземпляров с учетом редакционных доработок автора» [17]. В научных кругах эта работа вызвала противоречивую реакцию.
В целом положительную, хотя и сдержанную оценку работе Д. Ю. Чахкиева дал В. Е. Нарожный, по мнению которого «исчерпывающе полная информация подкреплена великолепными иллюстрациями, что дает необходимое представление о памятниках древности этого живописнейшего района» [10, с. 110]. Необходимо отметить, что «исчерпывающе полной» информация, содержащаяся в рассматриваемой работе, не является. Помимо этого, работа содержит ошибки как противоречащие логике научного текста, так и сформулированным самим автором положениям. Это было замечено многими ингушскими исследователями. Резкую и крайне негативную оценку книге дал известный в республике и за ее пределами историк, блогер, автор проекта https://ghalghay.com и некоторых др. Хамарз Костоев. Историк заключил, что «данное сочинение Чахкиева Джабраила Юрьевича в качестве научного издания, которое при этом финансируется Министерством Культуры Республики Ингушетия, явно не соответствует критериям научной работы. Оно необъективно, неинформативно и явно многое построено на лжи, которая в будущем приведет к конфликтности среди ингушских тейпов…» [8].
Относительно вопроса «о каменных «мешках-отсеках», неоднократно упоминающихся в книге Д. Ю. Чахкиева, следует сделать ряд пояснений. При описании Баркинских башенных построек Д. Ю. Чахкиев отмечает «оригинальные разнообразные сводчатые дверные и оконные проемы, узкие бойницы, ниши для хозяйственных и оборонительных целей, остатки центральных опорных столбов межэтажных перекрытий, отдельные крупные каменные «мешки»-отсеки для хранения сельскохозяйственных припасов и содержания пленников, глубокие тайнички, камни-коновязи, чашечные камни и прочие конструктивные детали» [6, с. 126]. Таким образом автор относит «отдельные крупные каменные «мешки»-отсеки» к необходимым конструктивным деталям средневековой ингушской башни. Здесь же автор характеризует Баркин (Бархин, Бархим, Барким) как «крупный башенный поселок замкового типа» [6, с. 126]. Замок (как считают лингвисты, от польск. Zamek) – здание (или комплекс зданий), помогающее решать как жилые, так и оборонительно-фортификационные задачи. Таким образом, по определению самого Д. Ю. Чахкиева, башня – это здание, являющееся важнейшей частью замкового комплекса. А здание с точки зрения архитектуры состоит из взаимосвязанных конструктивных элементов: фундаментов, стен, отдельных опор (колонн), прогонов и перекрытий. Сочетание этих основных элементов, каждый из которых выполняет свои специфические функции, представляет собой несущий остов здания. В этом перечне, к какой бы специальной литературе мы не обратились, нет такого элемента, как «каменные «мешки» – отсеки для хранения сельскохозяйственных припасов и содержания пленников». Но возможно он есть в исторической литературе, посвященной замкам? Однако, и в этой литературе нам не удалось обнаружить такой конструктивный элемент, как «каменный «мешок» для содержания пленников».
Д. Ю. Чахкиев неоднократно упоминает эту деталь: только в первом томе он делает это 19 раз (употребляя термин «пленников») и 23 раза (используя термин «невольников»)! То есть всякий раз, когда автор упоминает «каменный «мешок»», то увязывает его с якобы прямым его назначением – содержанием арестантов. Однако научная литература не знает такого назначения ни для подвальных помещений в башнях, ни для самих башен.
Любой современный словарь определяет погреб как «помещение ниже уровня земли (под полом или в отдельной постройке) для хранения припасов в холоде» [14]. Различаются только формулировки. Современный архитектурный словарь определяет погреб как элемент средне- вековых построек: «помещение для хранения продуктов, ныне располагающееся только ниже уровня земли» [16]. Определение, которое дано еще более века назад объясняет коническую форму древних погребов: «погреб – постоянное помещение для хранения припасов, в частности, сельскохозяйственной продукции» [19]. Разумеется, зерно и пр. сыпучие продукты проще собирать в конус.1 В наши дни в этих целях используют силосы или бункеры с коническим дном. Средневековым и древним архитекторам это знание также было известно, поэтому и получил такое распространение этот «конструктивный элемент».
В Западной Европе известны сохранившиеся по сей день десятки тысяч башен разного типа. Среди них встречаются башни, в которых присутствует в качестве «детали» некий «мешок», часто действительно каменный, на первом этаже и иногда имеющий форму конуса. В качестве примера можно привести ублиет, описанный и зарисованный Виолле-ле-Дюком (рис. 1). В наши дни справочные издания описывают ублиет, ублиетка (фр. oubliette, от фр. oublier «забывать») как «подземную тюрьму в средневековых замках, в виде колодца с дверью наверху; «каменный мешок»». Однако все это благодаря поздней литературе, такой как «История Французской революции» Томаса Карлейля, который так описывал революционный дух Франции времен падения Бастилии: «Что же касается Бастилии, то она с каждым днем и с каждым месяцем разрушается, каменные плиты и валуны непрерывно разваливаются по специальному приказу нашего муниципалитета. Толпы любопытных бродят в ее утробе, разглядывают скелеты, найденные замурованными в каменных мешках (oubliettes), железные клетки, чудовищные каменные плиты с цепями и висячими замками» [7, с. 135].
_________________________
Примечания: 1 Конструктивно подвальные помещения в башнях в различных частях Света могут различаться, но сама идея, конечно же, возникла где-то в одном месте. По всей видимости, там же, где впервые был оборудован вход в башню со второго этажа.
2 В комментарии к этому изображению автор отметил: «Что касается погребов Бастилии, то они вполне могли быть ледяными погребами. Он состоит из комнаты с шестигранным куполом над ней, расположенной в подвале башни, куда можно попасть только через небольшую дверь, соединенную с лестницей с другой стороны; внутри небольшой проход шириной около метра огибает комнату, а внизу находится перевернутый конус, который заканчивается небольшим отверстием для слива воды… конус вполне может быть ледяным погребом, и это, конечно, не единственный пример помещения для хранения льда в замке. Наши предки любили холодные напитки, поэтому нетрудно представить, для чего предназначался этот небольшой канал…» [12].
______________________
Многочисленные примеры того, что в норманнское время в Англии (т. е. задолго до революционных событий в Европе и даже до начала инквизиции) в нижних этажах башен устраивались интересующие нас помещения приводит А. Гамильтон Томпсон (А. Hamilton Тhompson). Он сообщает, что при возведении трехэтажной (такие постройки на Кавказе с легкой руки дилетантов называются «полубоевыми») башни «для господина Ардра, Арнульда, примерно в 1099 г… в нижней части башни предусмотрели подвалы, склады и aмбары с зерном. На втором этаже находились основные жилые помещения» [15, с. 81]. Также и «два нижних уровня прямоугольной башни замка Чепстоу 1 представляют собой общий зал и подвал под ним» [15, с. 143]. Как отмечает автор, «такая же пристройка к главной башне в замке Кенилуорт 2 тaк же имела два уровня» [15, с. 179].
Есть и такие башни, в которых нет подобных конструктивных деталей. В качестве примера можно привести главную башню («донжон, главнейшая и самостоятельная часть крепости. Внутри башня имела четыре этажа и была покрыта стрельчатым сводом на двух подпружных арках, перекинутых между западной и восточной стенами» [11, с. 65] в Генуэзской крепости 3 Солдайя (Судак) в Крыму. Этот «замок занимает узкую, длинную плоскость по хребту восточного отрога скалы, поэтому его план вытянут с запада на восток. Стена, длиною в 52 метра, отделяет от внутреннего склона эту площадку, обрывающуюся к морю отвесной крутизной. На западном конце стены находится малая башня (прежде ошибочно называвшаяся Георгиевской по неверному толкованию рельефа с изображением агнца), на восточном – донжон и двор с угловой башней» [11, с. 64]. Крепости и главной башне посвящена довольно обширная литература, но одно из лучших описаний принадлежит перу Е. Ч. Скржинской.
Елена Чеславовна так объяснила отсутствие подвального помещения: «Половину нижнего (но не подвального) помещения (подвала нет из-за того, что сооружение стоит на скале, вырубать которую представляло большие трудности) занимает камера, крытая коробовым сводом и не имеющая входа» [11, с. 65]. Тут важно понять, почему Е. Ч. Скржинская посчитала, что именно в донжоне должно быть такое помещение, а не, скажем, в «прежде ошибочно называвшейся Георгиевской» башне.
На основе оригинальных документальных источников А. Гамильтон Томпсон, проанализировавший развитие общих принципов фортификационного дела в средневековой Британии, пишет, что «значение английского слова dungeon, которое вплоть до XVII века часто употреблялось применительно к главной башне замка, странным образом поменялось. Со временем оно стало обозначать подвалы и кладовые в основании башни. В наше время это слово все меньше напоминает нам о том, что оно обозначало владения строителей замков, и все больше о той жестокости,4 с которой они правили в своих владениях» [11, с. 72]. Что касается жестокостей, которые творились якобы постоянно в подвалах башен европейских аристократов, то более-менее правдивые сообщения на эту тему начинаются только со времени Французской революции, да и они во многом не выдерживают критики. Самый известный пример – это подвалы замка в Машекуле,5 где якобы «находились трупы и кости многочисленных детей» [13, с. 200]. Но даже здесь, по мнению современных исследователей, ««конкретные» детали были выдуманы 6 самими судьями».
Таким образом, подвалы и кладовые всегда находились в основании башни,7
________________________
Примечания:
1 Замок Чепстоу (Chepstow Castle, в Чепстоу, Монмутшир, Уэльс; 51.64426241150999, -2.674682551049399), считают старейшим сохранившимся постримским каменным укре- плением в Великобритании. Объект возведен на скальном выступе на реке Уай, ориентировочно не позднее 1067 г.
2 Замок Кенилворт (Kenilworth Castle; 52.34797819471099, -1.5921020866307591) – замок в г. Кенилворт в графстве Уорикшир, Англия, который был основан во время нормандского завоевания Англии. Историк архитектуры Э. Эмери (Anthony Emery) описал его как один из лучших сохранившихся образцов подобных сооружений в позднем средневековье и как «отличающийся своими масштабами, формой и качеством изготовления» [20, с. 402].
3 Именно эту крепость мы рассмотрели, так как согласно выводам известного советского этнографа–кавказоведа А. В. Гадло, город, а значит и крепость, возможно, был основан аланами, предположительно, в 212 г.
4 А. Гамильтон Томпсон указывает на то, что в исторической науке сложилась ситуация, когда некая неустановленная (научными методами) тенденция направляет научную мысль в сторону искажения исторической правды. По всей видимости, работа Д. Ю. Чахкиева написана в русле этой же тенденции. На это указывают и др. его выводы, которых в этой статье мы касаться не будем.
5 Замок Машекуль (Machecoul также называют замком Жиля де Рэ; 46.99112380781627, –1.8138575136964816) возведен (не позднее XIII в.) на месте старой крепости (была исполнена в романском стиле, возможно, XI в), многократно перестраивался, в результате чего приобрел готические черты. Сейчас – в руинах, но даже они сохраняют черты, указывающие на алано-кавказское происхождение архитектуры.
6 Очевидно, этого требовало святое дело революции.
7 Кроме тех случаев, как мы указали выше, когда это было невозможно в силу объективных причин. Как, к примеру, в случае с замком Данлюc (ирл. Dún Lios, досл. «сильная крепость» в Северной Ирландии, в графстве Антрим; 55.21091774253177, –6.579204901381138). Замок был построен на тридцатиметровом скальном основании из чёрного базальта, который и сегодня является одной из самых тяжелых для обработки горных пород (в наши дни его пилят современными алмазными машинами). Сомнительно, что древние архитекторы стали бы вкладывать столько труда, чтобы просто выпилить в скале подвал.
______________________
именуемой донжон, который известен как «отдельно стоящая главная башня феодального замка, круглая или четырехугольная в плане, последнее убежище защитников замка» [3]. То есть это жилая башня или башня, которую возводят, предполагая такой функционал (в отличие, скажем, от угловых или стеновых башен). Интересно в связи с этим, что Д. Ю. Чахкиев признает, что во многих случаях «каменные мешки» находятся в подполе именно жилых башен,1 а не «боевых», где было бы ло- гичнее держать пленника. Несмотря на несураз- ность, автор и в этих случаях утверждает, что и там держали пленников!
Однако подобные предположения не только противоречат исторической правде, но и противны мировоззрению ингуша. Ингушское общество всегда «обладало особенной этно-специфической структурой мировоззрения, имеющей высокую степень саморегуляции» [1, с. 149]. В этой картине мира важнейшее место занимала «архетипическая оппозиция «свое – чужое»», которая определяла и до сих пор «определяет отношение ингуша к окружающему миру» [1, с. 149]. Важнейшим элементом в этой оппозиции всегда выступала «граница своего пространства», на- рушить которую можно было только по религиозным мотивам. Посторонний допускался в дом только как гость. Согласно горским обычаям, «человек, переступающий порог чужого дома, пусть даже дома соседа в своем селении, сразу же в какой-то степени становится гостем» [9, с. 117]. На Кавказе и, особенно, в горских обществах, таких как ингушское, «гостеприимство было характерно в одинаковой степени, как для беднейшего населения, так и для богатых» [9, с. 119]. Поэтому мы и делаем вывод о религиозном происхождении института гостеприимства. В одной из своих первых работ по башенной архитектуре мы писали, что «по логике ингуша, который жил в башне до 1931 г., строительство первой и всех последующих башен было делом не экономическим и даже не социальным, а исключительно моральным и имело только религиозные мотивы.
Если это так, то все вопросы, связанные с башенной архитектурой, могут быть поняты только в религиозном свете» [2]. Могли ли в таком случае ингушские архитекторы Древней Традиции проектировать здание с элементами, нарушающими традиционную для ингуша и вообще кавказца картину мира? Ответ – не могли! «Каменный мешок для содержания пленников» противоречит самой идее, заявленной еще в древности: «башня2 – наша благодарность Богу» и основному ее принципу: «в башне нельзя совершать грех» [2].
Нужно отметить, что ни в одной из серьезных работ по фортификационному делу в средневековой Европе мы не встретили (даже в качестве предположения) подобное назначение (содержание людей в неволе) для подвала на 1-м этаже жилой башни.3.Автор же «Древностей Горной Ингушетии» установил такое назначение для каменных отсеков-«мешков» в следующих селениях4 в исторической Лоам Аре: Кост [6, с. 106], Нижний Оздик [6, с. 113], Кели [6, с. 115], Ког (Кок) [6, с. 120], Баркин (Бархин, Бархим, Барким) [6, с. 125,126], Эгикал (Эгкал, Эйкал) [6, с. 132], Верхний Озми (Озьми, Эзми) [6, с. 8], Нижний Озми [6, с. 9], Памет (Пхамат. Памят) [6, с. 10], Тахтарты (Тахтарт) [6, с. 16], Духаргишт (Дутаргишт) [6, с. 19], Харпе (Харп) [6, с. 21], Эбан (Эбин, Эбн. Обин) [6, с. 30], Фалхан (Фылхан) [6, с. 37], Хастмак [6, с. 39], Гарак (Горак, Горкхи) [6, с. 43], Хамышки (Хамышк) [6, с. 44], Кейрах [6, с. 47], Кошк (Кошки) [6, с. 49], Эрзи (Арзи) [6, с. 51], Ольгеты (Ольгет) [6, с. 54], Шуан (Шуани, Шон) [6, с. 57], Мекалте [6, с. 60], Верхний Хули (Гули) [6, с. 67], Салги (Сялг) [6, с. 72], Маготе (Магате, Магогали, Магат) [6, с. 74], Хяни (Хани, Хени) [6, с. 78], Лялах (Лейлаг) [6, с. 80], Хани- кал (Хункал) [6, с. 81], Каштум [6, с. 85], Бишт (Бешт, Еголь-Кас) [6, с. 90], Гаппи (Гапп) [6, с. 92], Цоли (Цулой) [6, с. 93], Галашпи (Галашпхе) [6, с. 94], Някист (Някыст) [6, с. 94], Бисар (Биср. Бисир) [6, с. 95], Дошхакле [6, с. 98], Верхний Кхарт [6, с. 101], Кхарт [6, с. 102], Гадаборш [6, с. 107], Верхний Оздик (Озиг, Отзик, Оздие) [6, с. 108], Средний Оздик [6, с. 112], Кий (Кийети) [6, с. 114], Верхний Лейми [6, с. 121].
________________
Примечания:
1 К примеру, описывая Фалхан: «У некоторых жилых башен в нижних этажах ниже уровня пола устроены по нескольку каменных конусовидных «мешков»-отсеков» [6, с. 37].
2 Здесь имеется в виду башня, известная в литературе как «жилая», а в инг. традиции как «г1ала».
3 В Европе в таком отношении упоминают подвальные помещения башен только с началом инквизиции, что доказывает, что первоначальное назначение этих помещений было иным.
4 Названия приведены в том виде, в каком их приводит Д. Ю. Чахкиев.
_______________
В этом списке 44 населенных пункта, выходцами из которых считаются представители более чем 260 фамилий (при этом мы не учитывали фамилии, прекратившие свое существование в XIX–XX вв.)! Некоторые из них в наши дни проживают среди русских, украинцев, грузин, чеченцев, осетин, кабардинцев, терских и кубанских казаков и др. Если исходить из общего списка фамилий ингушского народа, то это примерно треть всего фамильного фонда.
Во всех этих селах (а из них происходит большая часть населения современной Ингушетии) указанный автор обнаружил следы содержания людей в неволе, где «невольники иногда томились по нескольку лет, ожидая выкупа или обмена» (!), а в с. Фалхан исключительно «эти «мешки» предназначались для пленников, где их содержали закованными в ручные кандалы» [6, с. 37], то есть в Фалхане, по каким-то причинам конусовидные помещения даже не использовались в хозяйственных целях, несмотря на мировую и общекавказскую практику. Тут же автор объясняет и назначение так называемой «боевой» башни: «во время тревоги их (пленников) переводили в нижний этаж боевых башен» [6, с. 37]. Тревогу, конечно, поднимали путем передачи светового сигнала (для чего и строили «боевые» башни столь высокими). Об этом Д. Ю. Чахкиев пишет так: «В неспокойной обстановке горский крестьянин, если он хотел выжить, должен был быть одновременно пахарем и пастухом, каменотесом и воином. Его в любой час мог призвать к бою огонь тревоги, зажженный на вершине горы или башни» [18, с. 3]. Хронологически период «неспокойной обстановки» у Д. Ю. Чахкиева длится с XIII по XVIII вв., когда он был «особенно драматическими событиями наполнен» [18, с. 37]. Правда, ни в этой, ни в др. своих работах исследователь не может и даже не берется объяснить то, каким образом «горский крестьянин» изо всех сил пытаясь «выжить», будучи «одновременно пахарем и пастухом, каменотесом и воином», умудрился еще и стать выдающимся архитектором и строителем. Сам Д. Ю. Чахкиев непонятно о чем говорит, когда пишет, что «все это дало своеобразный импульс развитию и совершенствованию в XVII-XVIII вв. строительного дела у вайнахов» [18, с. 183]. О каком импульсе может идти речь, если, по собственным словам автора, «его в любой час могут призвать к бою»?
Что касается действительного назначения этих помещений, то следует согласиться с мнением Томпсона А. Гамильтона (пусть оно и относится к башням на британских островах), по которому, «в нижней части башни располагались подвалы, склады и aмбары с зерном» [15, с. 81]. То есть подобные помещения изначально имели исключительно хозяйственное назначение. Эта конструктивная деталь, на самом деле, ставит очень серьезные вопросы, поэтому неудивительно упрямство археологов от архитектуры. Среди них те, что относятся к принципам строительного дела в древности и средневековье [2], и те, что относятся к хронологии строительства.
По последнему нужно заметить, что, если такой элемент как погреб в нижнем этаже башни появился изначально в Европе, то возникает вопрос о его заимствовании кавказскими архитекторами. Хотя, конечно, предположение о том, что идея конуса в подвальном этаже башни могла быть заимствована ингушскими мастерами в Европе в конце XVI – начале XVII вв. совершенно в духе той истории, что представляет Д. Ю. Чахкиев и др. «известные археологи». Но когда могло произойти такое заимствование, если оно было? Разумеется, не позже XIII в., так как в самой Европе с этого времени появляются замки уже без этого элемента (по крайней мере, в том его истинном назначении, о котором говорит Томпсон А. Гамильтон). В любом случае, в XIII в. в Европе романский стиль уступает свое место готике. Поэтому любые заимствования могли происходить только тогда, когда стиль был «в моде», когда он находился на пике, то есть в промежутке между V и XI вв. Тогда датировки башенных комплексов на Кавказе (а все перечисленные выше тот же Д. Ю. Чахкиев датировал концом XIV – началом XVIII вв.) необходимо будет пересмотреть.
Вероятнее всего, заимствование этого и др. элементов в башенной архитектуре происходило по линии Кавказ – Европа, т. к. многое свидетельствует именно об этом. И упоминавшийся в связи с основным нашим вопросом конус на Кавказе, а именно в алано-ингушской его части, встречается в архитектуре повсеместно. Башни ингушского типа, с пирамидально-ступенчатым покрыти- ем, венчает конусообразный камень «ц1урк1ув» (к примеру, такая башня есть в Джейрахе – центре с. п.). Известны также надземные склепы с круглым основанием и конусообразным верхом (Джейрах, Эзми, Эгикал, Морч, Ляжги и др.). В этом случае башенную архитектуру Кавказа необходимо датировать временем не позднее VI в н. э. Дело в том, что вся так называемая замковая архитектура Европы относится к двум основным архитектурным стилям, первый из которых – романский.1 Важнейшая характерная черта этого стиля – массивность, когда замок или даже храм, выглядят как крепость. Основной материал – камень, ориентация объектов – по положению луны и солнца на дату начала строительства. В этом стиле возведена, к примеру, гробница Теодориха в Равенне (526-530), придворная капелла Карла Великого в Аахене (795-805), капелла кающихся грешников в Больё-сюр-Дордонь (Beaulieu-sur- Dordogne; возведена ок. 855 г.), Приорат Серра- боны (фр. Prieuré de Serrabone; первое упоминание в литературе в 1069 г.; интересно, что основной неф здания в его первом исполнении был выстроен по проекту, который приближает его к пропорциям Храма на Ассе (Тхаба-Ерды)), Лаахское аббатство (нем. Abtei Maria Laach; монастырь был заложен в 1093 г.) в современной Германии и мн. др. объекты культурного наследия.2 При этом нынешнее название стиля не отражает исторической правды, так как никакого отношения ни к Риму, ни к его архитектуре этот стиль не имеет, и иметь не может. Последнее доказывается наличием большого числа памятников, хронологически параллельных Риму, на территориях, на которые никогда не ступала нога римлянина (и более того, римляне даже не подозревали о существовании столь отдаленных мест, как например, Сикким в Индии3 и Гальские острова в Северном море – ныне Ирландия4).
Примечания:
1 Романский стиль (от лат. Romanus – римский) — художественный стиль, господствовавший в Западной Европе (а также затронувший некоторые страны Восточной Европы) в XI–XII вв. (в ряде мест – и в XIII в.).
2 Датировки общепринятые.
3 Где также до сих пор существуют объекты этого стиля.
4 Об архитектуре средневековой Ирландии и параллелях, которые обнаруживаются у нее с архитектурой Кавказа см. нашу работу «Книга Белфаста».
_________________
В заключении скажем, что мнение Д. Ю. Чахкиева об «отдельных крупных каменных «мешках»-отсеках» как необходимых конструктивных деталях средневековой ингушской башни, основным назначением которых было «содержание пленников», является ошибочным и тенденциозным. Эти тенденции сформировались в исторической науке еще в средние века, когда покорение Кавказа было еще только делом будущего. Сначала западноевропейские, затем русские, а в дальнейшем и советские писатели, путешественники и историки последовательно формировали образ дикого кавказца, классического «варвара», для которого «закон — война». Истинное назначение рассмотренного в статье элемента – помещение для хранения сыпучих продуктов, преимущественно, зерновых.
Сложившийся как ученый в эпоху развитого социализма, Д. Ю. Чахкиев, так и не смог перестроиться, даже после развала СССР. Все его работы – безуспешные попытки опровергнуть давно утвердившийся в науке тезис о том, что монументальная архитектура – важнейший признак цивилизации. И коль скоро в горах Кавказа она представлена столь выдающимися образцами, как башни «ингушского типа», то делом настоящих ученых должно стать их введение в международный научный оборот, как для более углубленного изучения ингушского национального культурно-исторического наследия, так и для стимулирования у международного научного сообщества интереса к возможному общему происхождению как основной идеи архитектуры, так и всей цивилизации.
Кандидат исторических наук
Алихан Ахриев.
Литература и источники
1. Акиева П. Х. История древних верований ингушей (на материале мифологии и нартского эпо- са). – Магас, 2016. – 376 с.
2 Ахриев А. М. Геометрия Солнца в архитектурных формах / Истахкия параллельных миров. Том 2: Архитектура Орла. Часть 1 (рукопись).
3 Большой Энциклопедический Словарь / под ред. А. М. Прохорова. – М.: Большая российская энциклопедия, 2000.
4. Бурков С. Б. Учет и картографирование памятников материальной культуры Ингушетии // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. – No 6. – 2007. – С. 56–61.
5. Виноградов В. Б., Марковин В. И. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР (Материалы к археологической карте). – Грозный: Чеч.–Инг. кн. изд–во, 1966. – 149 с.
6. Древности горной Ингушетии / авт.-сост. Д. Ю. Чахкиев. – Назрань: [Кавказская здравница], 2003. Т. 1. – 149 с.
7. Карлейль Т. История Французской революции / пер. с англ. Ю. В. Дубровина и Е. А. Мельниковой. Ч. 1. – М.: Мысль, 1991. – 575 с.
8. Костоев Хамарз. Книга Дж. Чахкиева «Древности горной Ингушетии» (Том I) или как ложь на лжи ложью погоняет. URL: https://ghalghay.com/2021/04/03/musor-yuricha/ (дата обращения: 10.03.2024).
9. Кущетерова Ф. Т. Гостеприимство как национальная и общечеловеческая ценность в педагоги- ке карачаевцев // Мир науки, культуры, образования. – No 3 (58). – 2016. – С. 117–119.
10. Нарожный В. Е. Второй том «Древностей Горной Ингушетии» Чахкиев Д. Ю. Древности Гор- ной Ингушетии: в 2 т. Т. 2. Нальчик, 2009 // Культурная жизнь Юга России . – No2 (40). – 2011. – С. 110. 11. Скржинская Е. Ч. История генуэзских поселений в Крыму / Судакская крепость. История –
археология – эпиграфика. — Киев – Судак – СПб.: Академпериодика, 2006,
12. Словарь французской архитектуры с XI по XVI вв. (1854–1868) / Эжен Эммануэль Виоллеле-Дюк. URL: https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Oubliettes.Bastille.png (дата обращения: 01.11.2021).
13. Тогоева О. И. «Истинная правда»: языки средневекового правосудия» / отв. ред. М. А. Бойцов. – М.: Наука, 2006. – 331 с.
14. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., дополнен. / Ожегов С. Н., Шведова Н. Ю. – М.: Азбуковник, 1997. – С. 530.
15. Томпсон А. Гамильтон Английский замок. Средневековая оборонительная архитектура / Пер. с англ. А. Л. Андреева. — М.: Центрполигpаф, 2011. – 450 с.
16. Уайт Э., Робертсон Б. Архитектура. Формы, конструкции, детали. Иллюстрированный справочник. — М.: ACT Астрель, 2005. – С. 79.
17. Цороев И. Тираж книги Джабраила Чахкиева «Древности горной Ингушетии» будет увеличен. URL: https://gazetaingush.ru/news/tirazh-knigi-dzhabraila-chahkieva-drevnosti-gornoy-ingushetii- budet-uvelichen (дата обращения: 10.03.2024).
18. Чахкиев Д. Ю. Оружие и вопросы военного искусства позднесредневековых ингушей и чеченцев (XIII–XVIII вв.). – Магас: Госархив Республики Ингушетия, 2019. – 380 с.
19. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890–1907.
20. Emery Anthony. (2000) Greater Medieval Houses of England and Wales, 1300–1500: East Anglia, Central England and Wales. Vol. II. – Cambridge: Cambridge University Press. – р. 402.
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать. 
Оставьте комментарий