Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Феномен Абдурахмана Авторханова принципиально труднопостижим: несколько поколений людей на протяжении более полувека находятся в поле его «тяготения» вне зависимости от физического присутствия этой личности. Постоянно находясь за границами (долгие годы за государственно-идеологическими, а потом и за земными), он, тем не менее, всегда присутствовал в нашем бытии и сознании. Мы постоянно чувствовали это тяготение (со знаком «плюс» ли, или «минус»). Это безусловный факт! Как и то, что А.Авторханов (он же Александр Уралов, он же Маниус Мансур, Кунта, Суровцев, Темиров) столь многомерно и драматически познал «Тьму», что его выстраданное понимание «Света» является для нас почти сакральным. Незримо присутствуя и сегодня, он, как и двадцать, тридцать, сорок лет назад, сигналит нам из своего далека о том, что обстоятельства нашей нынешней жизни отнюдь не одномерны…

Занимаясь историей ингушского зарубежья, мы обнаружили серьёзный по своей общественно-исторической и политической значимости массив разножанровых источников, связанных с деятельностью нашей эмиграции нескольких «волн». Речь идёт об издательской, литературно-журналистской, правозащитной и общественно-политической работе того круга ингушей, которых в середине прошлого «века-волкодава» судьба свела с Абдурахманом Авторхановым. Это Вассан-Гирей Джабагиев, Бексултан Батырхан, Джемалдин Албогачиев, Созерко Мальсагов, Муртузали Куриев, сёстры Джабагиевы (Дженнет и Зарема) – представители первой, послереволюционной эмиграции; Ибрагим Гелисханов, Ахмет Ужахов и др. – представители второй «волны», «выброшенные» на чужбину после Второй мировой войны.

Мы исследовали «эмпирические» альтернативные, а также малоизвестные официальные источники времени, позволяющие говорить о в высшей степени высокоэтических, нравственных человеческих и товарищеских отношениях с А.Авторхановым в самый «расцвет» «сталинских сумерек» (конец 30-х – начало 40-х годов) таких знаковых для ингушской национальной истории фигур, как Дошлуко Мальсагов, Джемалдин Яндиев, Мустафа Льянов и др.

Частично документы и материалы, о которых мы будем говорить в контексте судьбы А.Авторханова, опубликованы в исследованиях Ингушского «Мемориала».

* * *

…До депортации 1944 года Союз чечено-ингушских писателей и Чечено-Ингушский НИИ истории, языка и литературы располагались в Грозном в одном здании – старого Совнаркома, который примыкал к «Детскому миру», выходящему на проспект Революции. Оба эти учреждения и после восстановления ЧИ АССР в 1957 году находились под одной крышей в изящном дореволюционном особняке на улице Красных фронтовиков.

С 1936 по 1944 годы мой незабвенный отец Джемалдин Яндиев был, наверное, самым молодым в приснопамятных «литературах народов СССР» председателем правления Союза писателей. Ему было двадцать лет, и он, в отличие от Авторханова, являлся типичным «ровесником Октября» сталинского «розлива» младшего поколения: рабфак, техникум, национальная газета. Авторханов к этому времени был уже «матерым человечищем», за плечами которого стоял могучий социальный и административно-партийный советский опыт: партшкола, орготдел чеченского обкома ВКП(б), наробраз, партиздат и элитарнейший Институт красной профессуры в Москве.

Учёным секретарём Чечено-Ингушского НИИ был Дошлуко Дохович Мальсагов (1898-1966), выдающийся учёный-филолог, аристократ духа и высокопорядочный человек. Эти качества вкупе привели его в 1937 по 1940 годы на тюремные нары в Грозненскую тюрьму. Он проходил по одному с А.Авторхановым (а также Халитом Яндаровым, Ахмадом Висаитовым, Ахмадом Мациевым, Магомедом Сальмурзаевым, Мустафой Льяновым, Магометом Мамакаевым и Газимагометом Ведзижевым) уголовному делу о «принадлежности их к контрреволюционной буржуазно-националистической повстанческой организации, существовавшей в Чечено-Ингушетии»[1]. Они обвинялись по статьям 58, п. 2, 7 и 11 сталинского УК.

Из документа:

«Дело № 2-52. Приговор. Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Судебная Коллегия по Уголовным делам Верховного Суда ЧИ АССР. В составе: Председательствующего – Сорочкина. Нарзаседателей: т.т. Филатова и Генердукаева. При секретаре Шабановой. С участием прокурора ЧИ АССР – Матькова и членов Коллегии Защитников – Мезис, Михайловского и Влискунова от 19, 20, 21, 22, 23 и 25 марта 1940 г. г. Грозный.

…Мальсагов Дошлуко Дохович рождения 1898 года, уроженец сел. Гамурзиево Назрановского района ЧИ АССР, сын бывшего прапорщика царской армии, образование высшее, б/п., не судим, неимущий, работавший секретарём Грозненского Научно-Исследовательского Института Языка и Истории. Обвиняется по ст. 58 п. 2, 7 и 11 УК…

…Авторханов Абдурахман Гимаевич (именно так написано в документе. – М.Я.) рождения 1908 года, уроженец сел. Нижний Наур Надтеречного района ЧИ АССР, из крестьян-бедняков, образование высшее, исключён из ВКП(б) в связи с данным делом, неимущий, не судим, до ареста являлся студентом Института Красной Профессуры. Обвиняется по ст. 58 п. 2, 7 и 11 УК…

…Судебная Коллегия по Уголовным делам Верховного Суда ЧИ АССР Установила:

…В части обвинения Яндарова Халида, Мациева Ахмада и Мальсагова Дошлуко, которым также предъявлено обвинение по ст. 58 п. 7 УК в проведении вредительских действий, как авторам книг на чеченском языке — грамматике с пословицами и словарей с переводами с чеченского на русский язык из материалов дела и книг, которыми располагает суд, вредительских действий также в судебном заседании не установлено.

…Обвиняемому Авторханову Абдурахману предъявленное обвинение по ст. 58 п. 7 УК в проведении контрреволюционных действий, как автору книги «Революция и контрреволюция в Чечне», изданной в 1930 году, из материалов дела и имеющейся в распоряжении Суда книги усматривается, что данная книга, автором которой является обвиняемый Авторханов Абдурахман, писалась им в бытность его студентом, т.е. в 1930 году, на которую была дана соответствующая рецензия с одобрением и передачей на предмет печатания с соответствующим количеством тиража, данная книга действительно не соответствует действительности и тем требованиям, которых читатель требует на сегодняшний день, так как после ее выпуска прошло десять лет, но в то же время в данной книге не усматривается контрреволюционных действий, а упущено ряд политических моментов, а поэтому на основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 319-320 УПК, Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда ЧИ АССР Приговорила:

Обвиняемым Мамакаеву Магомету Амаевичу, Мациеву Ахмату Гохаевичу, Яндарову Халиту Этиевичу, Висаитову Ахмату Висаитовичу, Сальмурзаеву Магомету Сальмурзаевичу, Льянову Мустафе Керимхаджиевичу, Мальсагову Дошлуко Дахоевичу, Ведзижеву Газимагомету Гелихановичу и Авторханову Абдурахману Гимаевичу предъявленное обвинение по ст. 58 п. 2, 7 и 11 УК, как о недоказанности их виновности по суду считать оправданными, меру пресечения всем оправданным изменить и из под ареста немедленно освободить.

Председательствующий – Сорочкин. Нарзаседатели: 1) Генердукаев, 2) Филатов. С подлинным верно: Председатель (подпись Сорочкина). Секретарь (подпись Шабановой). (Печать Верховного Суда ЧИ АССР)» [2].

Зафиксированное в казённом слоге этого документа через много лет в своих «Мемуарах» А.Авторханов воспроизвёл живым, человеческим языком: «…И вот 19 мая (в дате ошибка. – М.Я.) 1940 года около пяти вечера председатель суда начал зачитывать приговор: «Уголовная коллегия Верховного суда Чечено-Ингушской АССР именем … приговорила: считать всех подсудимых по делу оправданными и освободить из-под стражи в зале суда».

Матери, сёстры, жёны рыдали от радости, мужчины кричали, а мы, остолбеневшие, даже не пытались выйти из-под стражи – настолько невероятным нам казался оправдательный приговор. Толпа вынесла нас на улицу буквально на руках»[3].

По рассказам своего отца я знаю, что Авторханов часто приходил в Чечено-Ингушский НИИ и обязательно поднимался на последний этаж к нему, в кабинет председателя правления Союза писателей (Авторханов состоял в рядах членов Союза писателей ЧИ АССР). Как очень образованный профессионально и в общекультурном масштабе, хорошо владевший литературным слогом и пером, Авторханов был кумиром юного Джемалдина.

Отец настолько высоко его ценил, что помнил встречи с ним всю жизнь, он даже копировал манеру речи Авторханова. Чётко запомнилась мне много раз повторяемая фраза папы: «Он никогда не ушёл бы, они (т.е. власть. – М.Я.) вынудили сделать это, у него не было иного выхода. Ещё одни арест значил смерть. Они сами сотворили себе такого страшного врага, как Абдурахман». Когда Джемалдин говорил о нём, то называл исключительно только по имени.

Обаяние авторхановского интеллекта, человеческая симпатия и солидарность были настолько сильны, что в один день летом 1942 года Джемалдину Яндиеву и Дошлуко Мальсагову не нужно было даже сговариваться, чтобы согласовать свои действия по дезинформированию и направлению по ложному следу энкаведистских ищеек, взявших его след. Авторханова должны были посадить тогда в третий раз, и он, судя по всему, уже принявший решение перейти линию фронта, метался по Грозному, загнанный и обречённый. Из папиного воспоминания об этом дне: «Абдурахман заскочил в Союз, посидел со мной и сказал, что НКВД больше его из своих лап не выпустит, за ним опять идёт охота. Третий арест будет последним, в этом Абдурахман был уверен абсолютно. Он мне сказал, что мы видимся в последний раз, что он уходит. Куда уходит – было ясно. Говорить, чтобы стены кабинета «не понимали», мы умели. Я всё понял, мы попрощались. От меня он пошёл к Дошлуко. Последним человеком, который видел его и говорил с ним в нашем здании, была секретарь-машинистка НИИ Нина, армянка… Очень скоро после его ухода ворвались двое в кожанках: ко мне и к Дошлуко. Мы направили их по ложным следам. Они упустили время, и в этот день Абдурахман ушёл через Кескем к немцам…».

Ни папа, ни Дошлуко, ни та самая Нина-армянка (хорошо помню эту улыбающуюся, уже пожилую женщину, жившую в том же самом доме 5-го Жилстроительства, где совсем недолго обитал со своей семьёй Авторханов) никогда не говорили друг с другом об этом дне – прощании с А.Авторхановым, словно этого дня и не было. «Техника безопасности» собственной жизни и жизни своих близких в сталинском террариуме предусматривала немногословие даже доверявших друг другу людей.

Авторханов в своих воспоминаниях, кстати, воспроизводит подобный эпизод как типичный. В нём присутствуют все главные детали из папиного воспоминания: НИИ, ищейка, бегство. Отличие лишь во времени: в «Мемуарах» описан эпизод после первого его ареста в 1940-м году: «Возвращаясь из одной из поездок, зашёл в Научно-исследовательский институт по истории, культуре и языку, чтобы узнать, нет ли у них нужды в авторах для их «Вестника института», с которым сотрудничал до ареста… В холле я лицом к лицу столкнулся с соглядатаем. Под предлогом наведения справок о моих родственниках он навестил меня в Москве, а потом хвостом ходил за мной до самого моего возвращения в Грозный. Это был писатель Л.Пасынков, автор романа об ингушах «Тейп». После Москвы я многое пережил, навидался разных мерзавцев и о нём совершенно позабыл, а теперь он спрашивал у институтских, не заходил ли сюда Яндаров. Искал, конечно, меня. Выскочил за дверь, получив отрицательный ответ. За какие-то минуты, пока я вышел вслед за ним, он очутился в конце Первомайской улицы… У меня были считанные минуты, чтобы принять решение. Как быть? Заезжать к семье уже опасно. Я сел на трамвай, поехал за город в рабочий посёлок к родственнику, который жил там нелегально…»[4].

…Хорошо помню из рассказов папы о депортационном бытии сюжет об их регулярных посиделках – «тайных вечерях» в конце 40-х – начале 50-х годов у приёмника с прослушиванием западных радиостанций. Папа почти наизусть помнил слова Авторханова, который тот зачитывал в эфире «Свободы» в день смерти Сталина: «Осиновый кол в его могилу! Вечное проклятие ему и его потомству! Так мы и наши будущие поколения его приговариваем». Эти заключительные, самые эмоциональные слова в некрологе Авторханова особенно запомнились ингушам-спецпереселенцам, ловившим в ссылке свободное слово свободного человека, которого знали лично по общей несвободной жизни.

Собираясь тайком, занавешивая окна, выставляя постовых (именно так во Фрунзе слушали «вражьи голоса»), ловя каждое правдивое, вольное слово, бесправные Джемалдин Яндиев, Дошлуко Мальсагов, Джабраил Картоев и другие получали малую толику надежды, без которой они бы, наверное, не выжили. Во время одного такого «сеанса свободы» Абдурахман начал спрашивать: «Где Джемалдин Яндиев, где Идрис Базоркин, писатели, с которыми я дружил?!…». Восторг и испуг, обуявшие тогда киргизских слушателей Авторханова, громившего геноцид вейнахов с мюнхенского эфира «Свободы», нам, сегодняшним, можно только себе представить…

* * *

Мой отец «проводил» Авторханова из одной жизни, а в другой – его «встретил» выдающийся ингуш Вассан-Гирей Джабагиев (1882-1961) и мой легендарный дед Созерко Мальсагов (1895-1976) [19]. К этому времени (к середине 1942 года) в вермахте уже был сформирован Северокавказский легион из представителей почти всех народов Северного Кавказа, попавших в плен в первый год войны.

Ингуши, чеченцы и другие, возможно, как никто более, до дна испили горькую чашу военной трагедии: из сталинского «огня» они попали в гитлеровское «полымя» и стали причиной преступного обоснования депортации 1944 года своих народов. Не защищённые Женевской Конвенцией по обращению с военнопленными, они гибли с тысячами русских солдат и офицеров, попавших в плен целыми армиями. Смертность в немецких концлагерях доходила до 87 процентов в год! Из военной историографии, эмигрантских источников не столь давно стало известно о том, что общее количество северокавказцев, попавших из плена в вооружённые силы Германии составляло около 28 000 человек, из них 175 – офицеров. Они и составили Северокавказский легион, в котором было девять пехотных батальонов. К слову сказать, к 1944 году в рядах вермахта служили около миллиона советских граждан [52].

Ингуши и чеченцы, чудом выжившие в Dulage 120 в Миргороде, в концлагерях Польши и Германии и не захотевшие стать живыми мертвецами, соглашаясь воевать в легионе, прежде всего спасались от страшной и унизительной гибели. А уже во вторую очередь внимали призывам национальных лидеров первой эмиграции – Вассан-Гирея Джабагиева, Бексултана Батырхана, генерала Сафарбека Мальсагова и Созерко Мальсагова – воевать на стороне вермахта за освобождение своей истерзанной энкаведистским террором родины.

Представители первой эмиграции в лице её лучших и опытных борцов с коммунизмом предполагали использовать немецкое нашествие в заветном деле освобождения. Но «нацизм оказался несостоятельным, а точнее, не менее жестоким врагом, чем большевистский режим»[5]. Кавказская эмиграция, вовлечённая в многоходовые игры, была обречена на исторический провал. Надежды на освобождение не могли осуществиться в силу исторической и военно-политической предопределённости: сталинский монстр оказался сильнее нацистского.

В легионе очень серьёзно была поставлена пропагандистская работа. «Существовал пропагандистский взвод восточного легиона под руководством гауптмана Мронговиуса, в котором прошедшие обучение легионеры с помощью громкоговорителя обращались на родном языке … к своим землякам в легионах. …Отдел пропаганды Вермахта в Верховном командовании, а также Министерство рейхс-пропаганды (служба «Венета») предоставляли»[6] разнообразные пропагандистские материалы: журналы, газеты, фильмы, пластинки с национальной музыкой и т.д. «Печатная пропаганда состояла в планомерной поставке в легионы газет, журналов и прочих материалов… Распространялись иллюстрированный журнал «Сигнал» и газеты «Новый путь», «Новое слово», «Доброволец», позднее газета «Кавказ», издававшаяся Северокавказским освободительным движением. Редактором её был Маниус Мансур (Авторханов)… Распространялась также газета «Газават», которая выходила на русском языке с приложением на северокавказских языках (карачаево-балкарском, чечено-ингушском, кумыкском, осетинском, адыгейском и лезгинском»[7].

Согласно упоминаемым нами воспоминаниям Авторханова, можно полагать, что после фильтра, очень обстоятельного и тяжёлого, он до начала января 1943 года (до отъезда в Берлин) работал у немцев в отделе пропаганды при штабе Кавказского фронта, где под влиянием грузинского эмигранта-антикоммуниста князя Накашидзе понял, что проблему кавказского освобождения надо решать в Берлине.

Авторханов несколько иронично описывает свою работу в ведомстве «Венета» на берлинской Александерплатц, возможно, потому, что в годы, когда писались его «Мемуары», он не хотел подробно рассказывать об этом периоде жизни. «В этом оригинальном учреждении, как в Ноевом ковчеге, спасались от сталинщины научные работники, писатели, журналисты, артисты, музыканты, художники, цирковые артисты – представители разных народов СССР… Деятели искусства выезжали на гастроли в районы сосредоточения остербайтеров, журналисты для радио переводили с немецкого на русский, с русского на национальные языки народов СССР новости, которые никогда не передавались; учёные писали книги, которые не издавались, художники писали батальные сцены и натюрморты, которые никогда не выставлялись. Зато все получали какую-то зарплату, продовольственные карточки и койку в общежитии… Месяца два я регулярно приходил на работу, но никакого задания не получал. Читал газеты, пил эрзац-кофе, иногда играл в шахматы с такими же бездельниками, как и я…»[8].

Бездельником он, безусловно, не был, потому что в газете «Газават» хлестал Сталина и его опричнину так, что мало не казалось. Сколь серьёзен был уровень его антикоммунистической критики говорит то, что газета «Газават» имела высокий рейтинг среди других изданий в Германии. Исследователь-архивист Б.Газиков выявил несколько статей Авторханова сентября-декабря 1943 года под псевдонимом Маниус Мансур («Газават», Берлин, 1943, №№ 33/34, № 36, № 43: «За верность кавказскому слову», «Страус-хамелеонный портрет шайки Сталина», «Ненависть втроём. Рузвельт, Сталин, Черчилль»). Вполне допускаем, что сталинско-бериевская ненависть к вейнахам изрядно подпитывалась и авторхановскими текстами, которые, несомненно, были известны в Кремле.

Несмотря на то, что Авторханов нигде не упомянул о «Газавате» и своих статьях, опубликованных там, предполагаем, что в «Мемуарах» он как бы «сознательно-бессознательно» воспроизводит собственные газетные тексты. Например, о плачевных итогах для стран Восточной Европы и мира деятельности триумвирата Сталин-Рузвельт-Черчилль – из «газаватской» статьи «Ненависть втроём…»: «Встречи «великих трёх» …На деле – одного великана и двух карликов. Умнице Рузвельту было не до осмысления большевизма и криминальной природы Сталина, а маккиавиллист Черчилль понимал и то и другое, но по-британски, то есть как уберечь Британскую империю от развала при помощи Сталина, подарив тому полдюжины стран в Восточной Европе, в том числе и Польшу, из-за которой, собственно, Англия и объявила войну Германии. …Европейскую трагедию историки и политики расценивают исключительно как следствие Ялтинской конференции. А началось всё с Тегерана… Крымская конференция в Ялте завершила торг судьбами народов Европы…»[9].

По существу на нескольких страницах он анализирует судьбоноснейший период новейшей истории человечества с точным обоснованием причин, итогов и морального смысла поистине дьявольского сговора трёх повелителей тогдашнего мира, один из которых оказался коварнее, хитрее и беспощаднее.

О том, какие «глобальные» идеи по устройству Кавказа, освобождённому от сталинской деспотии, печатались на страницах газеты «Газават», пишет немецкий историк И.Хоффман: «…Ещё большее значение приобретает еженедельник Северокавказского национального освободительного движения – «Газават», формально контролируемый Отделом военной пропаганды Главного штаба вооружённых сил Германии, а фактически редактируемый – под личную ответственность – советским профессором Мансуром (Авторхановым).

Этот журнал, эффектно оформленный и написанный в традициях освободительных войн XIX века при имаме Шамиле, издавался на русском языке (редактор Гобашев); было и национальное издание (Султанов) со статьями на адыгейском, аварском, кумыкском, осетинском, чеченском и иногда на дагестанских языках, которые пользовались большой популярностью у легионеров.

«Газават» 19 мая 1944 года от имени Северокавказского национального освободительного движения протестовал против проводимой советским правительством нечеловеческими методами депортации карачаевцев, чеченцев, ингушей и других народов в необжитые области Сибири, указывал на чудовищные жертвы среди людей и называл этот факт геноцидом. Под этим впечатлением северокавказцы, как и перед войной, сплотились для совместных действий с закавказскими народами: азербайджанцами, грузинами и армянами. Идея создать единый, свободный, независимый Кавказ, т.е. объединиться с остальными кавказскими народами в рамках Конфедерации, возникшей ещё в 1918 году…»[10].

Кавказские легионеры читали «Газават», судя по всему, очень внимательно, потому что воспоминания об этом пронесли через всю свою мученическую жизнь (разумеется, выжившие): войну, пытки, СМЕРШ, сталинский ГУЛАГ. Из воспоминания легионера Али Матиева: «…Наша рота создавалась в городе Весола, в Польше, в самом конце 1942 года. Собралось около полутораста человек ингушей, освобождённых из немецких лагерей для военнопленных. Освобождали нас члены Международного Красного Креста, а координировал эту работу по северокавказцам Вассан-Гирей Джабагиев. В некоторые лагеря приезжали сами Вассан-Гирей и Сафарбек Мальсагов, живший в Польше… В 836-й батальон входили также адыгейская (кабардинцы, черкесы, собственно адыгейцы, абазины), осетинская и чеченская роты. Они служили рядом с нами. Командиром нашей роты (штабной. – М.Я.) был Созерко Мальсагов, а у чеченцев – Ади Умаров… В Берлине Северокавказским комитетом была учреждена газета «Газават», редактором которой был Маниус Мансур (Абдурахман Авторханов). Она выходила раз в неделю на русском языке с приложениями на осетинском, чечено-ингушском, кумыкском языках. Ингушским отделом в редакции «Газават» руководил Сагов Иса, редактором осетинского отдела был Александр Баев… В каждой роте (и в нашей тоже) существовало специальное помещение, в котором легионеры могли читать «Газават»… Там же слушали национальную музыку. Пластинки привозили из Парижа. Легионеры писали в «Газават» статьи и письма, кто-то сочинял и печатал стихи на ингушском и русском языках»[11].

Подтверждение этому находим в упомянутом исследовании И.Хоффмана, который приводит небольшой отрывок из письма (или статьи) в газету «Газават» командира ингушской роты Созерко Мальсагова: «…Сегодня мы взялись за оружие, чтобы добиться независимости… Наша цель: разрушение большевизма, построение независимого государства, создание вечного союза с Германией», – так описывал северокавказский оберлейтенант Сосырко смысл своей борьбы»[12].

Гитлер своей бесчеловечной расистской практикой на завоёванных территориях и вследствие «дремучего тупоумия в политической стратегии ведения войны», по мнению Авторханова, отвратил от себя очень многих «независимцев», вначале питавших какие-то иллюзии. Условно говоря, эмигрантский проект «Хоть с чёртом, но против Сталина» оказался трагическим самообманом.

Созерко Мальсагов, никогда не прерывавший связей с польскими вооружёнными силами, именно поэтому ушёл в Сопротивление и с не меньшей отвагой дрался против немцев в диверсионных отрядах на территории Франции. А Маниус Мансур-Авторханов вышел из Северокавказского национального комитета, поняв, что Гитлера ни в какой мере не интересует независимая политическая судьба народов Кавказа.

* * *

Говоря подробнее об этом комитете, следует подчеркнуть, что он, как другие эмигрантские организации, занимался главным образом политической проблематикой, а не военной (в отличие от национальных восточных легионов вермахта). Комитет добивался того, чтобы Германия официально признала права нерусских народов на независимость, а главам национальных представительств был придан дипломатический статус послов, аккредитованных при правительстве рейха. Гитлер на это не пошёл, после чего многие политические кавказские деятели, например, В.-Г.Джабагиев покинули Берлин.

Северокавказский национальный комитет, в который по приезде в Берлин вошёл Авторханов, продержался чуть больше других организаций. Об этом в «Мемуарах» сказано следующее: «По прибытии в Берлин в январе 1943 года я был введён в состав «Северо-Кавказского национального комитета». Помимо Кантемира (Осетия), Магомы (Дагестан), в него входили бывшие генералы Русской императорской армии Султан Келич Гирей (Черкессия) и Улагай (Адыгея), бывший офицер Французского иностранного легиона Дайдаш Тукаев (Чечня), Албогачиев (Ингушетия), Муратханов (Дагестан), Байтуган (Осетия). Жили в Германии и старые деятели Северного Кавказа – Васангирей Джабаги (ингуш, председатель парламента), профессор Айтек Намиток (черкес), Ибрагим Чуликов (председатель национального комитета при правителе Чечни генерале от артиллерии Эрисхане Алиеве), генерал Бичерахов (осетин). Они в комитет не входили, но я с ними часто встречался. Они рассказывали о революции и гражданской войне на Кавказе, а я им о советском режиме»[13].

В 1945 году Албогачиев, Авторханов, Бичерахов и другие в Австрии принимали тяжёлое решение о роспуске комитета и своей судьбе в свете советско-американского альянса. Участь нескольких членов комитета, отдавшихся на милость американцев, была плачевной: их выдали русским…

О В.-Г.Джабагиеве мы будем говорить более обстоятельно далее, а сейчас считаем необходимым остановиться на упомянутом в мемуаре Авторханова ингуше Албогачиеве. Речь идёт о Джемалдине Албогачиеве (даты жизни неизвестны), активном общественном деятеле, журналисте, представителе первой, послереволюционной, эмиграции. Нам известна его работа на французском языке «Из истории возникновения Горской Республики», опубликованная в газете «Стамбул» в мае 1919 года, а также упоминание его имени Жоржем Дюмезилем в предисловии к книге Магомета Джабагиева (1876-1937) на французском языке «Ингушские народные тексты» («Textes populaires ingus». Paris, 1935) [14].

Знакомство А.Авторханова с Джемалдином Албогачиевым в Германии в период войны, несомненно, было знаковым. Мы имеем ввиду общность у обоих во взглядах на проблематику демократического, светского государственного строительства на Кавказе, которая наряду с главным авторхановским «коньком» – разоблачением сталинского тоталитаризма – была наиважнейшей в его трудах и деятельности.

Работа Д.Албогачиева, указанная выше, излагает идейно-конституционные принципы построения независимого кавказского государства. Предполагаем, что, общаясь в Берлине по многим проблемам жизни и устройства (вернее, неустройства) своего родного Кавказа, который им больше не удалось увидеть (Албогачиеву после 1921 года, Авторханову – после 1943 года), они взаимовлияли и обогащали друг друга. Д.Албогачиев ко времени их встречи уже был ветераном, как и В.-Г.Джабагиев, доктринального обоснования идеи целостного независимого демократического развития Кавказа – главнейшей темы будущего журнала «Свободный Кавказ» (детища Авторханова (Уралова) в период с 1951-1954 годы).

Из работы Д.Албогачиева «Из истории возникновения Горской Республики» (1918): «В течение свыше пятидесятилетнего владычества России на Кавказе самодержавное правительство никогда не могло вполне считать себя хозяином положения, ибо горские народы всё время стремились к независимости и национальному самоопределению и не переставали бороться за свою свободу. В настоящее время, когда в Париже Мирная Конференция, которая разрешит, в какой мере и степени должна выявиться в будущем национальная свобода народов, для нас не безынтересно ознакомиться с современным политическим положением горских народов. Все стремления горцев Кавказа и заветную мечту их составляла всегда мысль о получении свободы политической и свободы индивидуальной… вопрос… проекта Конституции Союза Горцев. Главные основания этого проекта резюмированы в нижеследующих пунктах:

1) Все народы Северного Кавказа составляют одну политическую Унию.

2) В границах этого Союза каждый народ пользуется полнейшей внутренней автономией.

3) Для решения общих дел Союза учреждаются законодательные учреждения в форме Палаты…

4) Несколько членов законодательных Палат, выбранных самими палатами, являют собой исполнительную власть, представители которой выбирают из своей среды главу, который является Президентом Союза»[15].

Идейная близость, очевидно, способствовала определённым человеческим сближениям. Авторханов, судя по всему, хорошо знал через Д.Албогачиева семью Магомета Джабагиева – старшего брата Вассан-Гирея Джабагиева. Мы располагаем частью личной переписки Заремы Джабагиевой-Тагилёвой, младшей дочери М.Джабагиева, родной племянницы Д.Албогачиева (по матери) и В.-Г.Джабагиева. Из нескольких писем явствует, что она не просто знала А.Авторханова, а находилась с ним в очень близком дружеском общении: с пересылкой друг другу интересующих статей, журналов (с 60-х годов до смерти в 1996 году она проживала в США, в Нью Джерси).

Более того, Зарема, видимо, имела особую привилегию – право рекомендовать мюнхенскому мудрецу статьи, книги и их авторов (кстати, работающих в Гарварде), просящих об этих, столь важных для них, рекомендациях. Она же, в марте 1994 года узнав о тяжёлом диагнозе Авторханова (ещё задолго до смерти), ограждала его от весьма назойливых американских почитателей-просителей, в том числе из бывшего СССР, бросившихся в начале 90-х годов искать счастья на Западе.

* * *

Возвращаясь к «линии пересечения» А.Авторханов – С.Мальсагов, прежде всего, следует сказать, что каждый из них находился в своём «джихаде»: один сражался словом, другой – с оружием в руках на путях свободы. Люди разных миров, поколений и интересов, они сошлись в середине XX века на самом огневом его перекрёстке Второй мировой войны. Прошли через столь жёсткие исторические жернова, после которых в каждом выкристаллизовалось абсолютное чутьё, нюх на моральную состоятельность личности в деле борьбы за свободу своей изувеченной родины, а также индивидуальную свободу отдельного человека.

Два письма С.Мальсагова на страницах «Свободного Кавказа» и письмо Авторханова к нему – то немногое, что по крупинкам вернулось к нам из полувековой тьмы незнания. И даже это немногое столь высоко повышает градус чувства национальной гордости вейнаха, что и в сегодняшнем кавказском хаосе их духоподъёмная суть может быть безупречным ориентиром.

Приводим тексты писем и редакторский, т.е. авторхановский, комментарий в полном объёме, ибо считаем, что все слова меркнут рядом с подлинниками текстов подлинных людей.

Многоуважаемый г. Редактор!

Прошу не отказать в любезности напечатать на страницах журнала «Свободный Кавказ» следующее:

Мне очень приятно читать журнал «Свободный Кавказ», редактором которого является мой старый друг-приятель, вместе с которым прошёл я тяжелый и тернистый путь войны, а после… как дикий зверь скрывался от «людей-победителей», чтобы через их руки не очутиться в кровожадной пасти своего отъявленного и непримиримого врага – Сталина («союзника»!)… Почему? Потому что мой друг ведёт этот журнал по линии, которая отвечает моему духу, нраву и стремлениям. Возможно, что я ошибаюсь, но мне кажется, что оставшиеся заграницей наши солдаты-легионеры (северокавказцы), вместе с которыми я грыз горький и безнадёжный военный орех, согласятся со мной и сомкнут свои ряды вокруг журнала «Свободный Кавказ».

Каждый честный солдат Северного Кавказа должен идти по той линии свободы, по которой шли наши вожди в прошлом – Мансур и Шамиль. Политическая цель солдата-легионера северокавказца должна заключаться в разгроме тирании Кремля в рядах армии антикоммунистического мира, а национальная цель – вести смертный бой за вольность и свободу Кавказа. Хотя мы, солдаты, не занимаемся ремеслом, не соответствующим нашей специальности, но, тем не менее, вполне сознаём, что если не будет достигнута полностью политическая цель (победа над Кремлём), нельзя даже и думать о достижении национальной цели (свободы Кавказа).

Заканчивая на этом своё коротенькое, но искреннее письмо, желаю Вам полного успеха в Вашей благородной работе и прошу быть уверенным, что в этой борьбе Вы не одиноки.

Ваш друг Созырко Мальсагов

17.05.1952 г., Англия.

 

От редакции

Майор Созырко Мальсагов – один из виднейших военных руководителей антибольшевистской борьбы на Северном Кавказе, бывший заключённый Соловков, откуда он во главе группы антибольшевиков совершил в 1925 году воистину героический побег, первым из эмигрантов СССР написал нашумевшую в своё время книгу об ужасах Соловков. До 1939 г. Созырко служил в польской армии в чине ротмистра и во главе своей части попал в плен к немцам во время разгрома Польши Германией и Советским Союзом. После трёхлетнего пребывания в плену Созырко возглавил северокавказскую повстанческую освободительную боевую группу против Гитлера и Сталина за польскую и кавказскую свободу.

Мы горды, что такой бесстрашный и бескомпромиссный враг тирании и верный сын борющегося Кавказа находится в наших рядах  [16].

 

 

Открытое письмо гг. руководителям кавказских групп

 

Дорогие земляки!

Я являюсь простым серым эмигрантом с Северного Кавказа. Много лет скитаюсь по белому свету, большей частью в беде и нужде, а иногда приходилось лазить через огонь и воду со многими опасностями для жизни. Я потерял всё то, что дорого человеку: свою родину, жену, детей, любимых братьев, аул родной, свой дорогой чечено-ингушский народ и родной Кавказ.

Много изгнанников таких же, как и я, из своих дорогих очагов – родного Кавказа, рассеяны по различным уголкам свободного мира. Идя эти годы в одиночестве по пути неизвестности, горечи и тоски по родине, я постоянно думал о всём том, что потеряно мною, и в мечтах ожидал конца этой ужасной дороги, т.е. вернуться в свой родной аул. От моего аула ничего не осталось! Всё сметено догола обалдевшей Красной армией во главе с изменником и коварным предателем Кавказа Сталиным-Джугашвили. Пусть сам Всевышний Аллах даст ему должное! Не всё потеряно в родном ауле. Остался там клочок родной земли, где веками жили мои прадеды, а главное, этот дорогой для меня участок земли лежит у подножия седовласых гор гордого Кавказа. Этот клочок земли моих дедов меня безумно тянет обратно в родной Кавказ! Таких, как я, жаждущих видеть светлый день, – абсолютно во всех отношениях свободного Кавказа (иначе нет возврата) – сотни тысяч наших земляков, разбросанных по всему земному шару.

Я был и остаюсь поклонником наших красивых традиций, адатов, обычаев, а главное, чтимость старших, которые являлись лучшими учителями для младших. Я не политик и в будущем не собираюсь посвятить себя этому делу. Как зверь чувствует инстинктивно приближающуюся опасность, также и я чувствую и вижу наглядно из журнала «Кавказ», что смертельной опасностью для нашего святого дела – освобождения Кавказа – являются: наши раздоры, несогласие между индивидуумами, желание топить друг друга всякими средствами, не брезгуя ничем и т.д. Такое прискорбное явление в нашей среде и в такое исключительное по своей важности время, когда мы можем получить всё, к чему стремимся, и наоборот, при нашей неблагоразумности потерять всё и навеки остаться рабами под чужим владычеством, мне кажется, является наиважнейшим злом будущности Кавказа.

Вопрос, как искоренить это страшное зло и стать на путь искреннего согласия и объединения всех кавказских народов, является в настоящее время исключительно важным. Тот кавказец, который желает видеть Кавказ вольным и свободным, должен поднять свой голос по этому вопросу и беспощадно судить всех тех, которые сеют между нами раздор и несогласие.

Наслышались мы, начитались мы в наших журналах о многом, что является раздором вместо братского единства. Мы хотим услышать, что-то новое и радостное – наше братское согласие и объединение, без которого мы погибнем раз навсегда…

Дорогие земляки!

Издавая здесь, за рубежом, нужные и необходимые для нашего дела журналы и выступая в них от имени всех нас, северокавказцев, азербайджанцев, грузин, армян за рубежом и даже от имени наших народов (там, в далёкой родине), мы взяли на себя моральную ответственность здесь, в эмиграции, крепить антикоммунистическое единство кавказцев до благополучного проведения нашего общего дела – освобождения Кавказа. Не мне судить Вас. Мой долг напомнить Вам, что наши братья и сёстры, скованные большевистскими кандалами, ждут Вашей помощи, которую Вы в состоянии оказать, будучи спаяны братским единством.

К этому же призывает Вас скромный, но горячо любящий родину кавказец.

С.Мальсаг

Англия, 13.03.1953 г. [17].

Письмо Абдурахмана Авторханова к Созерко Мальсагову

 

31.12.1965 г.

Поздравляю тебя с Новым годом и желаю тебе бодрости и крепкого здоровья. Остальное приложится. Это очень мило со стороны наших земляков из Калифорнии, что они тебя не забывают и даже приглашают в гости. Но они забывают, что горе куда легче идти к Магомету, чем тебя сдвинуть с твоего уютного Эштона – ведь ты не захотел даже перейти канал (Ла-Манш. – М.Я.), чтобы попасть к нам, а тут надо переплыть целый океан! Впрочем, конечно, ты должен беречь и смотреть за своим здоровьем.

Посылаю тебе маленькое «утешение»: фотокопию из статьи той же «газеты чекистов» о нашем Северокавказском комитете, в том числе и обо мне, чтобы ты не думал, что ты одинок как объект чекистской клеветы. Обрати внимание, что там говорится, что я бежал из Красной Армии (в которой никогда не служил) и что я якобы был лейтенантом СС, которым я никогда не был.

Но дело в том, что всё это знают и сами чекисты. Но чтобы доказать, что они, чекисты, бездонные проститутки сталинской школы, они обязаны смешать один грамм правды с тонной лжи… Ну зачем тебе всё это доказывать, когда ты их знаешь не хуже меня. К тому же читать чекистам мораль – это всё равно, чтобы приходить в бордель и упрекать его хозяина и обитательниц, что их профессия аморальна.

Пожалуйста, передай моё новогоднее поздравление Ахмету (Ужахову, проживавшему недалеко от С.Мальсагова. – М.Я.) и его семье.

Пиши, как твои дела.

Ровно в 12 часов подниму бокал за твоё здоровье!

Твой Абдурахман [18].

Из этого небольшого эпистолярия ясно, что С.Мальсагов и А.Авторханов, несмотря на разницу в возрасте, были близкими друзьями именно по духу – бесстрашных и бескомпромиссных воинов свободы [19]. Фундаментальной объединительной платформой обоих была идея единого, свободного, многонационального Кавказа как политико-государственного целого. Методы борьбы за эту цель их тоже в те годы несомненно объединяли: упорная по всем фронтам и направлениям идейная и вооружённая война со сталинским режимом.

Понимая свою моральную ответственность перед всеми народами порабощённого Кавказа, они сформировали единый антикоммунистический костяк из выходцев репрессированных Сталиным народов, а также других активных кавказцев-эмигрантов.

Об этом свидетельствуют документы общественно-политической и правозащитной деятельности ингушей, чеченцев и других периода «холодной войны», отражённые на страницах «Свободного Кавказа», редактируемого А.Авторхановым (Ураловым) с 1951 по 1954 годы. Эта работа была по праву названа «мужественной демократией», и ей нет аналога в последующей истории кавказской политической эмиграции XX века (См. Приложение).

С.Мальсагова и А.Авторханова связывала и общность судеб: оба на собственном горьком опыте узнали, что такое коммунистический ГУЛАГ – тюрьма и лагерь; оба оставили в России юных жён и малолетних детей (у того и другого было по две дочери); оба за рубежами СССР сражались с Советами так, что были приговорены к смерти лично Сталиным и пережили покушения на жизнь не по одному разу. Оба оставили материализованные свидетельства своей физической и духовной борьбы с советской тиранией в виде книг: Авторханов – целую библиотеку фундаментальных исследований о советском коммунизме и тоталитарном сталинском режиме, Мальсагов – первую в мире документальную энциклопедию по ГУЛАГу под названием «Адский остров».

С.Мальсагов, лично переживший «систему перевоспитания» в первом советском концлагере, исследовал природу и механизм истребления людей в сравнительно небольшом пространстве (по сравнению с последующими мегазонами Колымы, Воркуты и т.д.) Соловков как «праобраза» будущего ГУЛАГа. Лагерный быт, законы, репрессии советской «пенитенциарной системы» начала 20-х годов, согласно Мальсагову, зиждились на чекистской системе постепенного и безусловного уничтожения личности. Подавление в человеке человеческого путём шантажа, страха, провокаций с целью абсолютного подчинения – были только стадией к его физическому уничтожению. В этом и заключалась человеконенавистническая суть того явления, которое у Авторханова много позже будет названо «универсальным чекизмом».

Без специальных терминов аналитической информации и научной аналитики, но как кадровый военный и воспитанный в определённой культурно-этической традиции ингуш, С.Мальсагов очень чётко и лаконично зафиксировал механизм тотального истребления людей всех рас, национальностей, вероисповеданий, убеждений, полов: «…Совет Народных Комиссаров совместно с ГПУ пожизненно заточает своих пленников на Соловки и в подобные им места. С осени 1924 года по специальному приказу ГПУ (переданному на рассмотрение во ВЦИК и им утверждённому) каждый заключённый, отбывший свой срок на Соловках, направляется ещё на три года на «вольное поселение» в Нарынский район, затем ещё на три года в Печерский район, и в итоге получается двенадцать лет. Для тех, кто за это время каким-то образом ухитрится не умереть, припасена последняя «награда» – ссылка на вечное поселение в Восточную Сибирь. Так что, в каком бы преступлении вас ни обвинили, как бы вы не вели себя на Соловках, вас никогда не освободят. Почти каждый из сосланных советскими властями обречён на гибель во время своих переездов из тюрьмы в тюрьму, из одного места насильственной ссылки в другое»[20]. С 30-х годов Соловками стала вся страна.

Считаем уместным провести параллель между документально-публицистическим повествованием С.Мальсагова и «Мемуарами» А.Авторханова. «Адский остров» (Англия, 1926 г.) и «Мемуары» (Германия, 1983 г.) типологически сходны в том, что представляют собой логически, последовательно выстроенные очерки. У Мальсагова – жанр «документально-физиологических» очерков, описывающих ленинский концлагерь. У Авторханова – историко-политические очерки, основополагающиеся, как и у Мальсагова, на личном опыте. Последний немногословным пунктиром, как в военном рапорте, описал самые главные черты и характеристики, а также принципы функционирования такого беспрецедентного в мировой практике XX века феномена, как советский концлагерь.

В тюрьмах (а их у него до Соловков было десять) и в самом лагере Мальсагов провёл два с небольшим года. Авторханов – пять лет в Грозненских тюрьмах и Бутырке, но вся его жизнь в сталинском СССР по сути была жизнью заключённого. О чём он подробно (поглавно), с очерковой фактологичностью и написал, воссоздав социально-политический сюрреализм эпохи сквозь призму своей жизни.

Было очень интересно сравнить описание советской тюрьмы, камеры 1923 года и 1937 года, соответственно у Мальсагова и Авторханова.

У С.Мальсагова: «Войдя в камеру, предназначенную для нас в ростовской тюрьме, я онемел от ужаса: около ста уголовников из шпаны встретило нас оглушительными воплями и угрожающими выкриками. В углу сидели пять человек из образованных, включая и полковника Генерального штаба. Шпана за ночь раздела их догола.

К счастью, среди нас были люди, которые прошли через все мыслимые переделки. Один из них прочертил мелом линию на полу, поделив комнату на две сферы влияния – политическую и уголовную, и очень громко крикнул шпане: «Я убью первого, кто переступит эту линию». Он был огромного роста, шпана испугалась его. Ночью мы выставляли часовых на границе сферы влияния. Если бы события не приняли такой оборот, то наши деньги и прочие вещи были бы украдены. От денег и вещей фактически зависела наша судьба: мы разного рода взятками подкупали охрану, чтобы иметь хоть какие-то блага…»[21]. Таких и хуже камер, через которые прошёл С.Мальсагов, как мы отметили выше, было много: в Тифлисе, Баку, Петровске, Грозном, Владикавказе, Москве, Петрограде.

Через четырнадцать лет в Грозненской тюрьме А.Авторхановым овладели иные чувства: «Надзиратель втолкнул меня в камеру № 79… – камера была пуста. Зловещий признак, если в переполненной тюрьме меня удостоили чести занимать отдельную камеру. …Сквозь железную решётку окошка виднелось небо. Решил: умру в пытках, но лжи не подпишу. Попросив у надзирателя бумагу и карандаш, написал письмо Андрееву и Стецкому (Андреев, член Политбюро, секретарь ЦК, и Стецкий, завкультпропом ЦК ВКП(б), подписали Авторханову осенью 1937 г. партийную путёвку на работу в Чечено-Ингушский обком. – М.Я.): был и остаюсь убеждённым коммунистом, никаких преступлений против советского государства и коммунистической партии не совершал»[22].

Мотивированность зэка Мальсагова отличалась от мотивированности зэка Авторханова принципиально: стратегией выживания среди абсолютного зла было агрессивное противостояние ему, а не умиротворение «дракона» с взыванием к справедливому суду.

Письма к «дракону» (персонифицированный ряд простирался до самого Сталина) с просьбой «умереть коммунистами» – повторяющийся абсурдистский сюжет уже другой – не мальсаговской – эпохи с другими героями. Авторханову пришлось преодолеть не только географические барьеры, но и онтологические, чтобы больше не писать никаких писем никаким вождям.

«Адский остров» открыл миру начальный период социального эксперимента, затеянного в России, «Мемуары» – в очерковых фрагментах дали подробнейшую картину социальной, партийно-политической ситуации 20-х – 40-х годов в центре и на периферии сталинской империи.

Мальсагов не был политиком, а тем более политологом-кремленологом, он был кадровой «военной косточкой» и легитимистом, воспитанным в конце XIX – начале XX веке в иной, чем Авторханов, общественно-политической системе. И, исходя из этого, свой выстраданный опыт представил на суд человечества как естественный, природный правозащитник.

«Эти заметки… я воспринимаю …как свидетельство честного очевидца, который говорит правду и только лишь правду. И если моё свидетельство будет достойным обсуждения и признания как часть гиганского обвинительного приговора, который русский народ, всё человечество, история и Бог, без сомнения, предъявят Советской власти, я буду считать свой долг выполненным»[23].

Авторханов – проницательнейший человек и политик, безупречный знаток советской системы в жанре историко-политического мемуара научно проанализировал уникальную систему – советскую партократию, представлявшую собой безаналоговый в истории человечества инструмент (механизм) абсолютной диктаторской власти. Принципы которой заложил Ленин, а до «совершенства» довёл Сталин.

Свой личный драматический опыт «жития» в стране Советов воин С.Мальсагов и интеллектуал А.Авторханов изложили простым человеческим языком свидетелей-очевидцев.

* * *

Остановимся более подробно на других персонах ингушской эмиграции, сотрудничавших с А.Авторхановым в 50-е годы XX века, сведения о которых приведены в его «Мемуарах», а также в публикациях «Свободного Кавказа» указанного периода.

В мемуарном повествовании «О себе и времени» Авторханов, говоря о напряжённой работе в 50-е годы по созданию совместного американо-северокавказского комитета, упоминает имя Бексултана Батырхана в следующем контексте: «Мои старания свести наших эмигрантских политиков старшего поколения с американским комитетом оказались тщетными. Меня безоговорочно поддержали только бывший председатель парламента независимой Республики Северного Кавказа Васангирей Джабаги, генерал Л.Ф.Бичерахов, Бексултан Бытырхан (впоследствии и Барасби Байтуган). Из новой эмиграции меня поддержали почти все… Я предложил созвать съезд северокавказцев. На этом съезде мы основали «Северокавказское антибольшевистское национальное объединение» (СКАНО) с программой создания единого фронта политической эмиграции из СССР. Мы начали издавать журнал «Свободный Кавказ»[24].

Упоминаемый Бексултан Батырхан – это Бексултан Исмаилович Котиев (1888-1972), военный, участник русско-японской войны 1905 года, участник вооружённых сил армии Врангеля, с которой эмигрировал из России. Жил в Турции, имел ювелирный бизнес, занимался литературно-переводческой работой и был учредителем журнала на турецком языке «Кузей Кавказья» («Северный Кавказ»), который издавался в 1970-е годы. Ингушские исследователи обнаружили почти двадцать статей и очерков Б.Батырхана на страницах данного журнала [25]. Среди них «Зелимхан», «Топа Чермоев», Вассан-Гирей Джабагиев», «Пшемахо Косог», «Таши Хаджи», переводы из Лермонтова и ингушского фольклора.

Тема многих очерков говорит о том, что Б.Батырхан анализировал работу главных деятелей северокавказской политэмиграции. Очевидно, что его общественно-политическая и журнальная деятельность была на виду у всей эмиграции, о чём говорит следующий факт. Парижская «Русская мысль» в 1972 году отозвалась на его смерть пространным некрологом под названием «Памяти изгнанника»: «Бексултан много сделал хорошего для своих соплеменников после войны, когда многие северокавказские беженцы очутились в тяжёлом положении в беженских лагерях Германии, Австрии и Италии, и когда над этими несчастными людьми нависла угроза выдачи их, Бексултан, пользуясь своими связями с правящими кругами Турции, добился, чтобы им разрешили переселиться в Турцию. Он щедро открывал свой кошелёк для помощи своим землякам, находящимся в лагерях»[26].

Трагедию «ди-пи» (от англ. «displaced person» – «перемещённое лицо») пережили миллионы, в том числе и А.Авторханов: «… не беженцы и не эмигранты, а «перемещенцы», которые, согласно Ялтинскому соглашению, должны вернуться туда, откуда их переместили, – в СССР. Людей начали выдавать целыми лагерями. Никакие доводы, что их никто не «перемещал», что бежали от сталинщины, и потому они политические беженцы, и дома им грозит верная смерть, во внимание не принимались»[27].

Из Северной Италии после поражения рейха тысячи кавказских беженцев через горы спустились в долину Дравы, под Лиенцем в Австрии. «Долина Дравы стала для них долиной смерти. Английское правительство Черчилля-Идена выдало Сталину на растерзание десятки тысяч казаков и горцев с семьями. Тех, кто сопротивлялся или пытался бежать в горы, пристреливали. Столь неблаговидное деяние Англии история занесла в анналы преступлений гитлеровского и сталинского режимов. В этой трагедии сыграли свою роль и обман англичан, и самообман беженцев…»[28].

Документальные свидетельства трагической участи «ди-пи» печатались на страницах «Свободного Кавказа» как неопровержимое доказательство послевоенного преступного сговора Сталина с англо-американской коалицией. Охота на всех «ди-пи» особо яростной была в 1945-1948 годах, когда советско-англо-американские «борзые» охотились на «предателей родины». Эту охоту на себе в полной мере ощутили и А.Авторханов, и С.Мальсагов, и тысячи северокавказцев, в том числе ингушей и чеченцев, выданных англичанами и американцами СМЕРШу.

В одном из номеров «Свободного Кавказа» (1952, № 1(14) была приведена информация об образовании в Стамбуле культурного общества «Кавказ» с приветствием его руководителю Мехмету Кетею. Это Магомет Чориевич Котиев (1886-1973), просветитель-педагог, основатель школ в дореволюционной Ингушетии, военный (в годы Первой мировой войны ротмистр в Осетинском конном дивизионе Дикой дивизии); активный борец с Советской властью в период революции и гражданской войны на Кавказе (командовал добровольческим отрядом в двести человек), редактор газеты «Независимый Кавказ» (издавалась в демократической Грузии); в 1921 году эмигрировал в Турцию.

В Турции сначала находился на военной, затем на гражданской службе, получил национальный орден «Истиклал Медальон»; десять лет издавал общественно-политический журнал на турецком языке «Ени Кавказ» («Новый Кавказ», примерно с 1948 по 1958 годы); инициировал создание упомянутого выше северокавказского культурного общества «Кавказ» в Турции.

В Анкаре, на доме, в котором жил Магомед Котиев, в память о его выдающейся деятельности, признанной в турецком государстве, установлена мраморная доска с надписью в одно слово: «Kalgay»…

Обнаружено около пятнадцати статей М.Котиева, относящихся к жанру актуальной политической публицистики [29]. Названия его работ говорят сами за себя: «Уничтожение кавказцев большевиками», «Кавказ – замковый камень», «Политика США по спасению народов, живущих под советским давлением», «Что ищёт коммунистическая Россия на Ближнем Востоке?», «Жалкое положение мусульман в Советской России» и др.

Как и А.Авторханов, М.Котиев последовательно разрабатывал проблематику системного разоблачения советского коммунизма: в области внутренней репрессивной национальной политики, агрессивной внешней политики в западном и восточном направлениях; в историческом аспекте непрерывности политики русского экспансионизма на Кавказе, «перелицованной» после 1917 года лишь словесно, но не сущностно.

Так же, как А.Авторханов в Европе (Германии), М.Котиев занимал политически активную позицию в Турции в плане действенного по своим результатам продвижения информаций о депортации ингушей и чеченцев. В 1952 году в Стамбуле он организует конференцию, посвящённую восьмой годовщине депортации и издаёт по её результатам брошюру «О депортации ингушей и чеченцев». В которой проанализировал исторические и современные причины сталинского преступления против всех репрессированных народов, обнаружив общую черту в русском империализме (в царском и советском). А именно – геноцидный характер политики в отношении тех народов Северного Кавказа, которые отличаются сильным этно-религиозным ядром. Прежде всего – в отношении ингушей и чеченцев.

Типологически сходен у М.Котиева и А.Авторханова взгляд на политику Запада в отношении СССР, на Хрущёва и его «демократическую оттепель».

Правозащитная направленность публицистики и общественной деятельности выражалась в скрупулёзном поиске из доступных источников каких-либо сведений бесправия вейнахов. Например, Котиев опрашивал вернувшихся из советских лагерей военнопленных немцев, которые сообщали ему о вейнахах отнюдь не благостные вести. О чём он написал и опубликовал в 1957 году в своём журнале статью «Годовщина зверского преступления»: «…недавно возвратившиеся из Сибири немецкие военнопленные описывают положение чечено-ингушей как очень плохое и говорят, что они подвергаются угнетению и испытывают лишения в принудительных трудовых лагерях. Один из вернувшихся на родину из Сибири немецких военнопленных сообщил по этому поводу следующее: в 5300 километрах к востоку от Москвы в Красноярском крае на станции Решеты имеется тюрьма, состоящая из нескольких деревянных бараков и окружённая колючей проволокой и стенами. Эта тюрьма служит перевалочным пунктом для заключённых, перевозимых из одного места в другое… в 1953 году произошло восстание в расположенной за полярным кругом в Воркуте и в карагандинских лагерях в Казахстане, а в 1954 году около 500 чеченцев подняли восстание в Норильске, предав огню бараки вместе с продовольственным складом.

От станции Решеты на север, в глубь тайги, прокладывается железнодорожная линия длиной в 400 километров. По обе стороны построены лагеря. В находящихся на 22-м и 26-м километрах лагерях содержатся более 4000 заключённых чеченцев (конечно же –  вместе с ингушами. – М.Я.). Они также восстали и, захватив боеприпасы и пулемёты, отошли в сторону тайги. Из-за этого восстания не только приостановилось строительство железной дороги в Решетах, но, возможно, перестали функционировать фабрики и заводы, расположенные в тайшетских лагерях. Направленные советскими властями дополнительные подразделения приступили к поиску беглецов. Их преследование продолжалось вплоть до февраля 1955 года, и в результате до 50 % чеченцев было уничтожено. Часть их осталась в тайге, часть сумела бежать в направлении Владивостока. Во время этого преследования даже вооружённые подразделения МВД, опасаясь нападения чеченцев, не решались появляться на улицах ночью…»[30].

М.Котиев умел «между строк» читать советские газеты, в которых также находил крупицы горестной правды о депортированных, и публиковал в журнале: «Выходящая в Казахстане газета «Казахстанская правда» опубликовала такое объявление: «Осуществляется подписка на еженедельную республиканскую газету «Къахьегаман байракх» (в переводе с чеченского – «Знамя Труда») на вторую половину 1955 года. Стоимость подписки на 6 месяцев – 10 руб. 40 коп.». Газета «Советская Киргизия» сообщила, что в Киргизии начала выходить газета на карачаевском языке «Освобождение». Исходя из этой информации, можно предположить, что карачаевцы поселены в Киргизии. Чечено-ингуши же, по имеющимся сведениям, находятся в Восточном Кавзахстане. Однако их численность не известна»[31].

Сообщая и обобщая различные свидетельства и сведения о дискриминации ингушей и чеченцев, М.Котиев обвиняет правительство Хрущёва в продолжении сталинского геноцида, несмотря на его ревизию политики предшественника, объявленную на XX съезде КПСС: «…Где кавказцы, которые поверив большевистской пропаганде и выдуманным обещаниям Ленина, чтобы спасти свои свободы, помогали большевикам, коомунистам разгромить белогвардейскую армию генерала Деникина… Где эти чеченцы и ингуши сегодня? Где сегодня живут крымские татары, карачаевцы и балкарцы? Они, как признал на XX большевистском конгрессе Хрущёв, сосланы в ледяные степи и на каторги. Их насильно заставляют выполнять работы, они существуют в недостатке и страданиях. Эти невинные люди, несмотря на то, что уже прошло 13 лет, не возвращены на свои земли…»[32].

А.Авторханов, находясь в Европе, имел, несомненно, более широкую аудиторию, чем М.Котиев, пребывавший в ограниченном турецком ареале. Но их объединяла общая волевая устремлённость к правде и один вопрос к советскому правительству и мировой общественности: где депортированные народы по перечню и персональному ряду? Вопрос, который в конце концов инициировал в 1951 году дискуссию о геноциде на Кавказе в ООН, меморандумы и петиции в 1948, 1952 и 1954 гг., и который всё-таки заставил Кремль на него ответить путём так называемых реабилитаций.

Имеющиеся в нашем распоряжении две переведённые с турецкого языка статьи М.Котиева из его же журнала «Новый Кавказ» под названием «Время уже пришло» (1957, № 2) и «Хрущёв и его политика» (1957, № 6) – это острые полемические работы на злободневные международные проблемы в связи с Советским Союзом. Как и Авторханов, М.Котиев, будучи информированным и отзывающимся на малейшие движения в мировом политическом космосе эпохи «холодной войны» публицистом, очень точно характеризует политику Запада как поощряющую кремлёвское имперство.

Как и Авторханов, Котиев не заблуждается относительно антисталинской политики Хрущёва, а, наоборот, призывает не терять бдительности, ибо: «…сегодняшний Хрущёв – это вчерашний Сталин. Подобно Сталину он тоже вместо снятых… Маленкова, Молотова, Кагановича и Шипилова назначил своих людей, но при этом не прибег к присущим чекистам насильственным методам. В своё время Сталин также не пролил крови до тех пор, пока не расставил на ответственные должности своих людей. Возможно, в будущей внутренней борьбе Хрущёв вернётся к тактике Сталина, так как партийные доктрины сделают это неизбежным. Разве, несмотря на осуждение на XX съезде тайных убийств, Берия, Абакумов и Багиров не были тайно уничтожены без суда и следствия? …Хрущёв сам начинает применять сталинско-ежовско-бериевские методы… Хрущёвская силовая линия проявилась в событиях в Венгрии. Политика Хрущёва постепенно перерастает в сталинизм. …Сталин умер. Но сталинизм жив, как и прежде. Изменились только лица. Политика же России остаётся прежней. Это политика подавления и уничтожения народов…»[33].

Сталинизм живуч в России и в XXI веке. М.Котиев был прав, потому что верно понимал (притом, что у него не было опыта советской жизни, как у Авторханова) природу сталинской и послесталинской администрации: как лично диктаторской (авторитарной), конспиративной, закрытой системы, поставленной с помощью политического сыска (спецслужб) над партией (или партиями), государством и обществом в целом.

Через много лет после М.Котиева, в 80-е годы прошедшего века, А.Авторханов подтвердит верность его размышлений и разовьёт их дальше: «Все три заговора против Сталина, против Берия и против Хрущёва – свидетельствуют об одном: советский режим не может менять своих правителей легальными методами. Так было всегда. Так будет и дальше»[34].

Авторханов углубляет «образ» Хрущёва, расставив важные характерологические акценты (он ведь знал Хрущёва, Маленкова etc. не понаслышке): «Но «недотёпа» Хрущёв оказался величайшим сфинксом. Он осуществил то, что Сталин хотел, но не сумел: ликвидировал Берия и бериевцев руками Маленкова и маленковцев. Маленкова и маленковцев – руками Молотова и молотовцев. Молотова и молотовцев – руками «выдвиженцев»-брежневых. И таким образом десять лет правил великим государством с репутацией «Иванушки-дурачка», но с головой гениального мужика»[35].

Политическая аналитика М.Котиева и А.Авторханова основана на фактах текущих политических событий. Это не элитарное, сугубо профессиональное (для узкого круга «высоколобых» или посвящённых) занятие, а постоянная, активная умственная работа внутренне свободных и заинтересованных в истине людей, живущих судьбой родины.

* * *

К уже сказанному более подробно обозначим тему «В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов».

В сложной ситуации периода «холодной войны» в северокавказской политической эмиграции первой и второй «волн», сконцентрировавшейся главным образом в Германии и Турции, Джабагиев и Авторханов являлись несомненными лидерами, взаимовлиявшими и взаимообогащавшими друг друга и своё окружение.

С октября 1951 года по март 1954 года на страницах журнала «Свободный Кавказ» (под редакцией Авторханова, подписывавшегося в это время «Уралов») в Мюнхене было опубликовано тринадцать статей Джабагиева: «Борьба Северного Кавказа за свободу» (1951, № 1), «Москва и Ближний Восток» (1952, № 9), «Обороноспособность Турции растёт с каждым днём» (1952, № 9), («Кремль и ислам» (1952, № 10), «Почему Москва ненавидит Америку?» (1952, № 11), «Шейх Мансур» (1953, № 1), «Поход графа Валериана Зубова на Кавказ» (1953, № 3), «Кремлёвская амнистия и уничтожение северокавказских народов» (1953, № 5), «К истории провозглашения независимости Республики Северного Кавказа» (1953, № 5), «Падение Грузии и закавказских ханств» (1953, № 6), «К советско-турецким отношениям» (1953, № 7-8), «Гибель Берия и судьба триумвирата» (1953, № 7-8), «Национальная политика Кремля» (1954, № 1).

Статьи посвящены истории Северного и Южного Кавказа, северокавказской независимости, а также проблемам народов Северного Кавказа и СССР в международном разрезе. Работы Джабагиева объединены идеей свободы и демократического сосуществования всех народов Кавказа. Он и другие авторы, собранные А.Авторхановым под крышей «Свободного Кавказа» (О.Исламов, А.Турпал, Х.Аслан, И.Бариц, Г.Мурат, С.Мусаев и др.), стояли на позициях европейской демократии в деле освобождения Кавказа не по частям, а как единого целого.

Джабагиев, Авторханов и их единомышленники пытались организовать единый фронт народов СССР. Первая фаза этой борьбы – против сталинского коммунизма, вторая – «национальный вопрос, который подлежит обсуждению после победы над коммунизмом народов СССР. Наши русские друзья по несчастью… преосторожны в национальном вопросе… они говорят, что этот вопрос является преждевременным, называя его “делёжкой шкуры неубитого медведя”… мы, кавказцы, требуем своё законное право на национальное самоопределение, …это не …является …дележом шкуры убитого белого медведя или ожидающего своей смерти красного медведя. Этот вопрос для нас является спасением собственной шкуры. Мы не хотим чужой шкуры. Наоборот, мы хотим доказать всему миру, что с нас заживо содрали нашу шкуру, что наши братья и сёстры с обнажённым телом гибнут в холодной Сибири»[36].

Авторханов вслед за Джабагиевым был убеждён в том, что как борьба с коммунизмом, так и последующее созидание свободного Кавказа возможно только вместе с русским народом. Тогда, в начале 50-х годов, они отчеканили формулу общей для всех народов свободы: «…Сегодня история подсказывает, что свобода русского народа есть предварительное условие свободы других народов Советского Союза. Будет русский народ свободен – свободны будем и мы; будет он под ярмом Сталина и впредь – тогда уже тянуть нам это ярмо вместе. Сталинская тюрьма народов единая и неделимая. Чтобы освободить узников из их одной национальной камеры, надо взорвать крепостную стену со всей её стражей»[37].

Джабагиев и Авторханов после окончания Второй мировой войны – наступления времени новых политических, общественно-экономических и психологических реалий во взаимоотношениях бывших союзников – по существу были ведущими (из наиболее активных представителей северокавказской национальной политэмиграции первой и второй «волны») идеологами и профессиональными политическими аналитиками, осмысливавшими природу советского коммунизма и великоимперского шовинизма. Они видели в них (коммунизме и неоимперстве) угрозы и вызовы как для западного, атлантического, так и для меняющегося мусульманского мира.

Этим угрозам и вызовам посвящена тематика всех статей Джабагиева, опубликованных в «Свободном Кавказе», а также в научных публикациях Института по изучению истории и культуры СССР (заместителем директора которого был А.Авторханов). Каждая его работа была связана, как правило, с актуальным политическим событием в СССР, Западной Европе, США и Ближнем Востоке, вступивших после войны в новые идеологические и географические отношения.

Думается, стоит более подробнее остановиться на упомянутом выше Мюнхенском Институте по изучению истории и культуры СССР. Он был основан летом 1950 года «как свободная корпорация научных работников и специалистов – эмигрантов из СССР, ставивших своей целью всестороннее изучение СССР и ознакомление западного мира с результатами своих исследований. Учредители института – эмигранты М.А.Алдан, К.Г.Криптон, А.А.Кунта (Авторханов. –  М.Я.), В.П.Марченко, Ю.П.Ниман, А.П.Филиппов, К.Ф.Штеппа и Н.А.Троицкий (Б.А.Яковлев) … был избран Президиум (Дирекция) Института в составе директора Института Н.А.Троицкого (Б.А.Яковлева), заместителя директора профессора А.А.Кунты и секретаря, впоследствии ставшего учёным секретарём, доцента В.П.Марченко»[47]. Просуществовал до 1972 года.

Об этом в «Мемуарах» самого Авторханова говорится следующее: «Учредительное собрание состоялось в 1950 году в русской библиотеке Богенхаузена. Нас было несколько – Яковлев, профессор К.Штепа, А.Филиппов, К.Криптон, Ниман, полковник генштаба Советской армии Нерянин и ваш покорный слуга… Было … искреннее желание рассказать Западу о теории и практике советской системы, которую он знал только по советским книгам, журналам и газетам… Это был коллективный вклад второй русской и национальной волны эмиграции в советологию. Труды  института высоко оценивались в университетских и публицистических трудах Запада. Институт устраивал международные конференции, созывал симпозиумы по советским проблемам, которые привлекали многих учёных и специалистов со всех стран мира»[48].

Мы располагаем двумя большими статьями В.-Г.Джабагиева и текстами двух его выступлений, опубликованными в трудах Института: «Политика Кремля на Ближнем и Среднем Востоке» («Вестник Института по изучению истории и культуры СССР». Мюнхен, 1953, № 7), «Советский Союз и ислам» («Вестник Института по изучению истории и культуры СССР». Мюнхен, 1954, № 3); выступление на VI Конференции Института по изучению истории и культуры СССР от 28-30 июля 1955 года под названием «Задачи и методы изучения СССР» («Доклады и дискуссии», Мюнхен, 1955. С.117-118), выступление на VIII Конференции Института по изучению истории и культуры СССР от 23-24 июля 1956 года под названием «XX съезд КПСС и советская действительность» («Доклады и дискуссии», Мюнхен, 1956. С. 82-83).

В.-Г.Джабагиев рассмотрел национальную политику советской России сквозь призму исламской проблематики. Он охарактеризовал «мусульманскую политику» Кремля с 1917 года как последовательно лживую и опасную для существования народов, исповедующих ислам, ликвидацию одних и русификацию других. Он проанализировал этапы этой политики Кремля, её принципы и фактическую реализацию в СССР. Джабагиев также разглядел один из главнейших векторов внешней политики СССР в восточно-мусульманском направлении: страны этого региона рассматривались Советами как плацдарм для политического, военного и экономического противостояния с Западом.

Обозревая в историческом плане политику большевиков, Джабагиев подчёркивал, что они победили в годы гражданской войны именно в силу того, что их поддержали мусульманские народы империи, поверившие в посулы национальной свободы.

Он назвал фашистской «национальную по форме, социалистическую по содержанию» политику Кремля, фактически отрицавшего национально-политическое и культурное существование нерусских мусульманских народов.

Джабагиев прямо связывал политику дестабилизации в мусульманских странах – в Турции, Персии, Пакистане, Аравийского полуострова – со специальной (подрывной) работой Центра в Ташкенте, где в 50-е годы прошлого века из советских и несоветских мусульман готовились агенты для тайной антигосударственной деятельности. Он писал: «Главной обязанностью их является поджигать религиозный фанатизм, национальный шовинизм и ненависть к западноевропейским народам»[49].

В своих выступлениях на трибуне Конференции в 1955-м и 1956-м годах он ставил вечные для советской и постсоветской империи вопросы: что же на самом деле являет собой национальная политика Кремля и каковы её взаимоотношения с миром ислама. «…В советской стране имеется фашизм, имеются все классы и сословия: податное сословие, крепостничество, каста военная; колхоз – это община, «мир», только в более жёсткой форме… Ислам никогда коммунизма… признать не мог. …Можно уверенно сказать, что каждое освободившееся государство, если оно мусульманское, обязательно должно быть… в дружбе с Западной Европой»[50].

В.-Г.Джабагиев, будучи корреспондентом Института, где его младший товарищ А.Авторханов являлся одним из руководителей, апробировал свои размышления системного критика коммунизма, начавшего эту работу ещё в 20-е годы. Думается, что Джабагиев проложил, говоря образно, глубокое русло для мощного потока антикоммунистической (антитоталитарной) лавы, коей позже явились труды Авторханова. Поэтому он с большой честью и уважением для себя носил высокий титул младшего друга В.-Г.Джабагиева.

Пространство журнала «Свободный Кавказ» также было своего рода площадкой, где была апробирована проблематика будущих книг Авторханова. Развитие «жанра» шло от концептуальных установочных статей Джабагиева к фундаментальным исследованиям Авторханова: от статей «Борьба Северного Кавказа за свободу» (1951 г.), «Москва и Ближний Восток (1952 г.), «Кремль и ислам» (1952 г.), «”Национальная политика” Кремля» (1953 г.) к книгам «Народоубийство в СССР. Убийство чеченского народа» (1952 г.), «Технология власти» (1959 г.), «Загадка смерти Сталина» (1976 г.), «Империя Кремля» (1987 г.).

Фактически историко-политическая публицистика (как мы сказали ранее, в форме кратких актуальных очерков) Джабагиева, сильным пунктиром наметившего важнейшие узлы национальной проблематики в тогдашнем СССР, трансформировалась в многомерную целостную картину национальной политики Кремля в историко-мемуарных очерках Авторханова. Такова, по нашему мнению, своеобразная «эволюция жанра».

Оба не были этносоциологами и историками в строгом смысле, они были прежде всего страстными политическими публицистами, что и определяло остро полемический, а не академический характер их работ. Оба использовали лишь известные источники, текущую политическую, отнюдь не секретную и не архивную информацию и факты, которые излагали логически последовательно, чётко и убедительно. Завораживающая логика, простая разговорная интонация, отсутствие даже намёка на псевдонаучное менторство – таков стиль В.-Г.Джабагиева и А.Авторханова.

Очень подробно (постатейно-покнижное) исследование наследия обоих – тема не одной диссертации. В данной же работе считаем необходимым специально остановиться на важнейшей проблеме, выкристаллизованной в трудах ингушского и чеченского политических мыслителей как стержневой – проблеме конфедеративной трансформации российской империи в целом и Кавказа в частности.

В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов неодинаково размышляли по этому поводу. Джабагиев прошёл определённую эволюцию в осмыслении политического устройства Кавказа (от автономии к федерации, от федерации – к конфедерации) и в связи с этим взаимоотношений с Россией. Впервые о проблеме он написал в 1905 году в работе «Что нужно Кавказу?»[38]. Тогда он говорил об идее автономного самоуправления Северного и Южного Кавказа, но «последнее должно быть построено на таких началах, чтобы не повредить принципу целостности и единства нашего великого отечества. Кавказ не хочет окончательного разрыва с Россией… Он хочет только освободиться от русского чиновничества, чуждого ему по духу, воспитанию, крови и т.д.»[39].

В 1917 году Джабагиев на Первом съезде горских народов Кавказа уже говорил о федеративном устройстве Северо-Кавказской Союзной Республики и кантональном управлении каждой национальной группой с двухпалатной парламентской системой и т.д. Объединение народов предполагалось на общей территориальной, экономической, политической и культурной платформе (отнюдь не конфессиональной).

После октябрьского переворота Союз Горцев Кавказа позиционировал себя уже как независимое от России государство. Джабагиев писал, что «новое самостоятельное государство… проектировалось по образцу швейцарских кантонов, т.е. как федерация горских кантонов, и было официально признано Турцией 8 июня 1918 года заключением дружественного договора (в октябре 1918 года в Тифлисе велись переговоры о заключении договора о дружбе и подписанию консульской конвенции между представителями Горской Республики и представителем Германии – генералом Кресс фон Крессенштейном. – М.Я.). Северокавказская Республика (т.е. Горская Республика) желая установить более тесные политические и хозяйственные связи с южными кавказскими республиками, предложила образование общей кавказской федерации, но последовавшие внутренние и внешнеполитические события помешали осуществлению этой цели»[40].

Джабагиев особо акцентировал, что интересы всех кавказских наций – политические и стратегические – связаны теснейшим образом. «Трудно представить, что Кавказ может выиграть и поддержать свою независимость без участия всех народов, объединённых в кавказскую конфедерацию»[41]. Единение всех кавказских народов – единственная гарантия эффективной системы коллективной безопасности и сохранения всех этносов и их культур.

А.Авторханов оценивал историю народов России и национальных отношений после 1917 года как исторический казус, ошибку, потерянное время, которое можно исправить, лишь распустив империю и преобразовав СССР в конфедерацию независимых государств, желающих войти в неё. В одном из своих последних интервью он сказал: «В отношении дальнейшей судьбы всех наций СССР, то я повторяю, что писал в “Империи Кремля”: их консолидация с Россией может быть достигнута на длительное время только через конфедерацию»[51].

Согласно мнению некоторых современных учёных, советская история была не просто ошибкой, а специфической логикой развития российского государства (трагической, безусловно), при которой огромный социальный пласт (слой) способствовал воцарению коммунизма. Т.е. «выход следует искать не в сфере знания, не в сфере исправления ошибок, а в сфере борьбы с тем социальным слоем, интересы которого расходятся с интересами общественного развития, с интересами большинства народа, с коренными интересами всех наций… захват власти “бандитской шайкой” (по Авторханову. – М.Я.) – мало что проясняющая концепция. …Не связан ли факт… семидесятилетнего господства (коммунистов. – М.Я.) ещё и с тем (помимо выражения интересов господствующего слоя и жестоких методов насилия над большинством народа), что их деятельность была формой ответа на какую-то объективную историческую причину развития? Это-то и обеспечивало им определённую поддержку масс, особенно на первых этапах… Процесс объединения народов (в СССР. – М.Я.)… осуществлялся в формах, которые всякий демократически настроенный человек не может не осудить…»[42]. Цитируемый учёный-философ, говоря о курсе на «сближение» народов после 1917 года, считает, что идея была верной, но формы её реализации – чудовищны, т.к. сложилась унифицированная социальная казарма.

Содержательная неадекватность советского периода не может быть поучительным примером от противного, считал Авторханов, и в этом он был прав. Но он, как нам представляется (в отличие от Джабагиева, не размышлявшего в мегамасштабе всего российского пространства, а только общекавказского), преувеличивал возможность интеграционного потенциала российского общества, за долгие годы искалеченного далёким от демократического «обхождения» с ним его социальной элитой – бюрократией.

После чудовищной унификации, насильственно осуществлённой «отцами-командирами», отчуждения русского (российского) человека от собственности, истории, своей этничности и т.д. возрождение наций и народностей бывшего СССР посредством нового, подлинно демократического «униона» навряд ли возможно. И дело не только в бюрократическом, авторитарном стиле управления регионами и народами. Бюрократический сталинский стиль (сталинизм в целом) сконструировал на российском пространстве такое «единство народов и рас», что «неправильно срослись кости организма. Чтобы когда-либо в будущем получить безупречный организм (демократическую конфедерацию? – М.Я.), придётся ломать… придётся пройти период дробления, дабы создать предпосылки нового объединения оживших частей в живой организм»[42].

Значит – спокойная эволюция невозможна, а только болезненное дробление во имя будущего, очень неблизкого объединения новых частей новой России. Россия возможно может и станет таким государством, но при одном условии: русский народ должен перестать относиться к другим народам с привитой ему имперской снисходительной пренебрежительностью (в лучшем случае), либо агрессивной нетерпимостью (в худшем). Авторханов допускает возможность возрождения страны на путях умной дипломатии, толерантности, дружеского и свободного союза свободных народов. Возможно ли это в обозримом будущем, исходя из сегодняшних реалий?!

Не потому ли столь яростно крушатся малейшие предпосылки объединительных процессов, идущих вне политической воли Кремля на том же Кавказе. Более того, здесь превентивно уничтожаются диалоговые возможности на долгие годы. Ибо реальной национальной «объединительной» политикой государства является трайболизм – колониальное управление посредством «межплеменной вражды».

Авторханов в начале «перестройки» осторожно «сигналил» об этом из Мюнхена: «Кавказцы должны понять, что, воюя между собой, они никогда не будут ни свободными, ни независимыми. Такой регион заслуживает в глазах внешнего мира не свободы, а перманентной оккупации со стороны сильного государства и его вооружённых сил»[44]. Сегодня почти все кавказцы воюют друг с другом при активной помощи трайболистского центра управления, находящегося в Москве.

В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов (каждый в своё время) предупредили нас о сегодняшнем экзистенциальном одиночестве каждого народа (не только кавказских), населяющего российскую империю: никто им не поможет в деле «вставания с колен» – ни Восток, ни Запад.

В.-Г.Джабагиев: «Одно… должно быть ясно и для русских, и для нас, нерусских, – именно, что судьба …будет зависеть не столько от желаний и стремлений русских и нерусских групп и народов, сколько от создавшегося после уничтожения советского режима общего мирового положения, а также политических и экономических интересов… держав в вопросе сохранения или расчленения Российской империи… Не следует ожидать, что будут приняты во внимание истинно демократические принципы для разрешения национального вопроса на столь огромной территории…»[45].

А.Авторханов: «Долгие годы пришлось мне провести на Западе, чтобы прозреть и понять наконец простую истину: официальный Запад никогда и не думал содействовать народам СССР в освобождении от тоталитарной коммунистической тирании. Правда… каждая партия в Европе и каждый президент в Америке приходил к власти с трескучими лозунгами антикоммунизма, но стоило им усесться в вожделенные кресла президентов и премьер-министров, как в первую же очередь они кооперировались с владыками Кремля, а не с угнетёнными народами Союза…»[46].

Политические уроки двух выдающихся вейнахов должны усваиваться нами в первоисточниках и в свободном обсуждении их непреходящего по своему демократическому потенциалу наследия. В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов были яркими представителями кавказского Ренессанса, осуществившегося в XX веке за пределами Кавказа и России. И это весьма сильно обездолило Россию и Кавказ в области исторической науки и политологии, до сих пор являющимися пленниками «архетипической» великоимперской мифологии.

В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов исходили из безусловного приоритета главной фундаментальной ценности – свободной человеческой жизни. Исходя из этого, они и не относили Россию (колониально-имперскую) к западной цивилизации. Они не видели даже перспективы становления её частью этой цивилизации именно потому, что у неё так и не выработались черты последней: реально функционирующего института собственности, института права, а также гражданского общества. Реальным «функционером» во всех сферах жизнедеятельности остаётся государство, в зависимости от исторического периода – тоталитарное, авторитарное, но никогда не демократическое.

Идеи Джабагиева, «прочитываемые» в книгах Авторханова (вплоть до общих цитат и перечня исторических фактов), получили наиболее мощное развитие у последнего в проблематике сталинизма как хронической духовной болезни империи в области национальной политики, особенно в отношении мусульманских народов. А.Авторханов даже избыточно эмоционален, но фактически точен, когда пишет в «Империи Кремля» о том, что антимусульманство Сталина можно сравнить с антисемитизмом Гитлера.

Вслед за В.-Г.Джабагиевым Авторханов развивает также и концепцию несвободы русского народа (находящегося под двойным гнётом – политическим и социальным). Освобождение может быть только общим, но всё-таки раньше должен освободиться от имперских цепей русский народ.

В.-Г.Джабагиев и А.Авторханов утверждали в своих трудах, что становление правового и духовного статуса нации возможно только через становление и всемерное укрепление прав отдельной личности: национальное через человеческое (индивидуальное). Что зафиксировано во многих мировых хартиях свободы. И в этом смысле два великих кавказца – ингуш и чеченец – являются великими представителями мира XX века.……

ПРИЛОЖЕНИЕ

К 70-летнему юбилею Вассан-Гирея Джабаги

Дорогой Вассан-Гирей!

В связи с Вашим семидесятилетием редакция журнала «Свободный Кавказ» сердечно поздравляет Вас, пламенного патриота Кавказа, старейшего ветерана его национально-освободительного движения, председателя Парламента Республики Горцев Кавказа и талантливого журналиста антибольшевистского Кавказского фронта.

Наша редакция, сотрудники и читатели журнала желают Вам и Ва­шей верной спутнице на путях к победному возвращению на свобод­ный Кавказ, Ханум-Халиме – долгих лет жизни, здоровья и бодро­сти.

Главный редактор «Свободного Кавказа» А Авторханов

Ответственный секретарь С. Омар

3.05.1952. Мюнхен, Германия.

«Свободный Кавказ», 1952, июль, № 7. С. 29.

* * *

Многоуважаемые сотрудники редакции «Свободный Кавказ»!

Я регулярно получаю издаваемый Вами журнал «Свободный Кавказ». Чем дальше, тем больше убеждаюсь в правильности позиции, занятой журналом в деле борьбы за национальную свободу. Кстати, Ваш ответственный редактор А. Авторханов, – бывший мой приятель, с которым делил тяжелую судьбу в годы Второй мировой войны. Искренне благо­дарю его за то, что он неустанно отдает всего себя на благо народов Кавказа.

В августе 1948 года я стал жертвой несчастного случая на производстве. Мне ампутировали одну ногу. Несмотря на мою инвалидность, я готов словом и делом прийти Вам на помощь. Северо-Кавказское Национальное Объединение и его орган – журнал «Свободный Кавказ» – ведут нас по правильному пути в деле борьбы с большевизмом и возрождения попранной свободы братских республик Кавказа.

Дорогие братья, мы с Вами! Продолжайте священную и историческую миссию. Бог Вам в помощь!

Ваш Ахмед Ужахов

Англия, 24.6.1952 г.

«Свободный Кавказ», 1952, июль, № 7. С. 29.

* * *

Смерть Мурцала Куриева

 

7 сентября с.г. в Мюнхене тихо скончался один из ветеранов борь­бы за независимость Северного Кавказа полковник Мурцал Куриев, 72 лет от роду.

Мурцал Куриев родился в Ингушетии, получил военное образование и служил офицером в родном Ингушском полку во время Первой ми­ровой войны. Во время революции он принимал активное участие в борьбе против большевиков, а затем состоял офицером для поручений при военном министре Северокавказского правительства, а также за­нимал административные должности в разных округах Северного Кав­каза.

После оккупации Северного Кавказа советским правительством Мурцал Куриев, вынужденный оставить родину, переехал в Турцию, а затем во Францию, где обосновался и жил все время в Париже, же­нившись на своей соотечественнице М. Бжегаковой.

Несколько недель тому назад М. Куриев приехал по делам в Мюн­хен, где после короткой болезни ему суждено было расстаться с жиз­нью.

Жена и дочь покойного немедленно прибыли из Парижа и присутствовали на похоронах, состоявшихся в Мюнхене с участием всей кавказской колонии северокавказцев, азербайджанцев, грузин и многих друзей, отдавших последний долг покойнику, пользовавшемуся общим уважением.

Редакция приносит свое искреннее соболезнование семье и родственникам покойного.

Журнал «Кавказ», Мюнхен, 1952, № 9. С. 41.

* * *

Речь г. Вассан-Гирея Джабаги

произнесённая в честь открытия культурного центра крымских турок

в Истанбуле

Дорогие друзья!

Я очень польщен честью, оказанной мне приг­лашением на торжественное открытие вашего культурного общества.

Я происхожу из того чечено-ингушского наро­да, который вместе с крымскими турками стал жертвой варварского народоубийства со стороны Кремля.

Это обстоятельство позволяет мне просить вас верить в искренность моих симпатий и моего глубокого сочувствия к постигшему крымских турок неслыханному бедствию. Но, вместе с тем, это же обстоятельство укрепляет во мне убеждение, что крымские турки и наши северокавказские народы должны и в бу­дущем связать возможно теснее свою судьбу, ибо иначе они не в состоянии будут спасти свое фи­зическое существование и свою свободу, попран­ную русским империализмом.

Уроки прошлого должны нас научить быть друзьями и союзниками как в беде, так и в счастье.

Вам несомненно известно, что завоевание Кры­ма во времена императрицы Екатерины II соп­ровождалось также занятием Таманского полу­острова и северной части Кубанского края. Без предварительного покорения Крыма невозможно было бы и утверждение русского владычества на Северном Кавказе.

Поэтому падение Крыма в 1773-74 гг. вызвало тревогу на всем Кавказе, и чеченец шейх Мансур выступил во главе всех северокавказских народов против попыток России стать твердой ногой и в нашей стране.

Так началась в 1785 г. знаменитая «русско-кавказская война», продолжавшаяся в течение 80 лет, т. е. до 1864 г. Во время и после окончания этой войны выселено было русскими принудительно в Турцию свыше одного миллиона черкесов и чеченцев. Таким образом, и наши народы под­верглись той же участи, какая постигла и крым­ских турок, выселенных из родного края в XVIII столетии.

Большевики, следуя примеру царей, соверши­ли в 1943-44 гг. над нашими народами геноцид. Интересно припомнить здесь мало известный факт, что шейх Мансур, борясь против русского империализма, обратился к крымским туркам с предложением восстать против русского влады­чества и действовать вместе с ним.

Хотя Россия с давних времен старалась натрав­ливать черкесов и крымских турок друг против друга, но окончательно их поссорить ей, однако, не удалось. Дружба и мирное сожительство меж­ду обоими народами были таковы, что ваши ханы посылали своих сыновей на воспитание к рыцарским черкесам, а ваши мурзы носили чер­кесский костюм.

До прихода в Крым ваших отцов там жили на­ряду с другими народами и черкесские племена, о чем свидетельствует, между прочим, название некоторых местностей, как например: Черкес-Туз, Черкес-Кой, Черкес-Шабай и т. д.

Итак, близкое географическое соседство, исто­рические традиции и общая печальная судьба наших народов являются для нас всех наказом укреплять и в будущем узы нашей дружбы и нашего сотрудничества на благо наших много­страдальных народов.

Так как ни время, ни обстоятельства не позво­ляют мне развить и углубить мои мысли, то я хочу закончить это короткое слово пожеланием от всего сердца полного успеха вашему культур­ному обществу в его полезной для интересов крымских турок деятельности.

(Оригинал на французском языке)

«Свободный Кавказ», Мюнхен, 1952, октябрь, № 10. С. 28-29.

* * *

Турецкому Культурному обществу «Кавказ»

Истанбул

г. Магомету Кетей

Дорогие друзья и соотечественники!

С глубоким удовольствием мы получили весть об образовании в Истанбуле Кавказского Культурного общества «Кавказ».

Разрешите от имени совета СКАНО и редакции журнала «Свободный Кавказ» приветствовать Вас и поздравить с хорошим начинанием. Вся горская общественность, проживающая в Западной Германии, благодарит инициативную группу создания вышепоименованного общества и выражает Вам самые наилучшие пожелания. Отрадно констатировать тот факт, что в первые дни его рождения оно охватило более 200 членов, преимущественно коренных кавказцев. Наш журнал, а также и вся дружественная нам эмигрантская пресса постараются огласить об этом радостном для нас факте на страницах своих изданий.

Ещё раз приветствуем похвальную инициативу истинных борцов за свободу нашей любимой родины, преданных делу народов Кавказа: г. М.Кетея и других.

Бог Вам в помощь!

За зам. глав. редактора журнала «Свободный Кавказ» И.Гелисханов

Секретарь С.Омар

«Свободный Кавказ», Мюнхен, 1952, ноябрь, № 11(14). С. 32.

* * *

От комитета по проведению процесса против геноцида (народоубийства) в СССР:

В Мюнхене (Германия) создан и функционирует межнациональный Комитет по проведению процесса против политики геноцида (народоубийства), проводимой коммунистической властью.

Комитет собрал обширный материал – свидетельские показания о том, как и в каких условиях происходило и происходит уничтожение следующих народов СССР:

1)    чеченцев и ингушей;

2)    карачаевцев;

3)    балкарцев;

4)    крымских татар;

5)    калмыков;

6)    немцев Поволжья.

Кроме того, собраны данные о близких к геноциду преступлениях коммунистической власти и против других народов, прежде всего славянских, а также еврейского, эстонского, литовского, латвийского и др.

Сбор данных продолжается.

Уже собранный материал будет передан на суд международной демократической общественности. Из него явствует, что при аресте, депортациях и прибытии на места ссылки погибло:

чеченцев и ингушей – 200 тысяч;

карачаевцев и балкарцев – 150 тысяч;

крымских татар – 80 тысяч;

евреев и греков – 70 тысяч.

В Комитет вошел ряд видных общественных деятелей и журналис­тов. От названных выше народов – жертв коммунистического гено­цида вошли:

от чеченцев – А. Уралов (автор книги «Сталин у власти»);

от ингушей – майор Мальсагов;

от карачаевцев – врач Гаджинский;

от балкарцев – учитель Халай.

Кроме того, приглашены:

от калмыков – журналист Балинов;

от крымских татар – д-р Крималу.

Комитет обращается с просьбой присылать свидетельские показания и другие материалы, касающиеся коммунистической политики геноци­да, в адрес нашего журнала.

«Свободный Кавказ», Мюнхен, 1951, октябрь, № 1. С. 32

* * *

В Турции избран Северо-Кавказский Национальный Комитет

Нам сообщают из Турции, что 3-го ноября там состоялось собрание горцев, на котором избран Северо-Кавказский Национальный Коми­тет в следующем составе: Айтек Намиток, Пшемахо Коцев, Сайд Ша­миль, Казихан Бессолт, Омар Гайдаров, Магомет Гирей Сунш, Муртаз Дангуев, Мустафа Даглы, Вассан-Гирей Джабаги, Мурат Данагуев, Гайдар Баммат, Алихан Кантемир, Ахмет Наби Магома, Мутузали Куриев, Абдурахман Авторханов.

«Свободный Кавказ», Мюнхен, 1951, ноябрь-декабрь № 2(3). С. 64.

* * *

Информационное сообщение о I съезде Северо-Кавказского Антибольшевистского Национального Объединения (СКАНО)

С 22 по 23 февраля 1952 г. в городе Мюнхене (Германия) проис­ходил I съезд членов Северо-Кавказского Антибольшевистского Национального Объединения (СКАНО).

На съезде присутствовало 55 делегатов, в том числе приехавшие из Турции, Транс-Иордании, Франции. Съезд почтил пятиминутным молчанием память уничтоженных сталинской тиранией северокавказ­ских народов – чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев.

Съезд обсудил следующие вопросы:

1. Отчетный доклад председателя СКАНО г. А. Авторханова «СКАНО и единый фронт»

2. Выборы руководящих органов СКАНО

3. Текущие дела

Съезд целиком и полностью одобрил деятельность и национально-политическую линию СКАНО и его председателя г. А. Авторханова.

С особым удовлетворением съезд отметил принятое руководством СКАНО предложение Американского комитета для участия в Висбаденской конференции по созданию Политического Центра народов СССР. Съезд полностью одобрил линию поведения на Висбаденской конференции председателя СКАНО. Съезд поручил новому руковод­ству продолжать свою работу по участию в едином фронте в тесном контакте с Американским комитетом и с теми национальными и рус­скими демократическими организациями, которые продолжают стоять на принципе необходимости создания такого центра при полном равен­стве участвующих сторон…

…Съезд послал приветствия Президенту Северной Америки Труману, председателю Американского комитета Адмиралу Керку, президен­ту Германской союзной республики профессору Хейссу.

Параллельно происходила и пресс-конференция СКАНО, на кото­рой руководители СКАНО рассказали иностранным корреспондентам об уничтожении большевиками чеченцев, ингушей, карачаевцев и бал­карцев.

Съезд закончился избранием руководящих органов СКАНО.

Избранными в Совет СКАНО оказались: 1. Абдулкадыров, 2. Абуков, 3. Авторханов, 4. Айбаз-оглу, 5. Алиев, 6. Ахтаа-оглу, 7. Афошоков, 8. Бекир, 9. Бек, 10. Борлак, 11. Гелисханов, 12. Годжа-оглу, 13. Закер-Ума, 14. Кубанов, 15. Магкати, 16. Мусаев, 17. Др. Наби, 18. Омар, 19. Рамазан, 20. Точиев, 21. Халай, 22. Ходаров, 23. Хурумов.

«Свободный Кавказ», Мюнхен, 1952, январь-февраль № 1-2 (4-5). С. 61-62.

Яндиева Марьям Джемалдиновна

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Копия документа «Дело № 2-52. Приговор» /Коллекция документов и материалов Ингушского «Мемориала».

2. Там же.

3. Авторханов А.Г. О себе и времени. Мемуары. – М., 2003. С. 556.

4. Там же. С. 560-561.

5. Журнал «Ас-Алан», М., 200, № 1(3). С. 258.

6. Joachim Hoffman. Die Ostlegionen 1941-1943. Turkotataren, Kaukasier und Wolgafinnen in deutsche Heer. Freiburg, Verlag. Rombach, 1976. Перевод с немецкого Б.Газикова / Яндиева М.Д. Ингуши на фронтах Второй мировой войны. – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2004. С. 20.

7. Там же. С. 20-21.

8. Авторханов А.Г. О себе и времени… С. 608-609, 610.

9. Там же. С. 614, 615.

10. Joachim Hoffman. Die Ostlegionen 1941-1943… С. 23.

11. Матиев Али. Из воспоминаний легионера / Яндиева М.Д. Ингуши на фронтах Второй мировой войны. С. 24-25.

12. Joachim Hoffman. Die Ostlegionen 1941-1943… С. 21.

13. Авторханов А.Г. О себе и времени… С. 622-623.

14. М.Джабагиев (1876-1937), родной старший брат В.-Г.Джабагиева, виднейший общественно-политический деятель Кавказа периода первой горской демократии (1917-1921); собиратель и исследователь ингушского национального фольклора. В 1921 году эмигрировал во Францию, где издал книгу «Ингушские народные тексты», привлекшую внимание Ж.Дюмезиля, написавшего к ней предисловие. В нём Ж.Дюмезиль пишет: «Весной 1934 года месье Д.Албагачи, с которым я работал предыдущие годы в летнее время, познакомил меня с мужем своей сестры месье М.Джабаги…» / Ингушетия и ингуши. Т.II. Авт.-сост. М.Яндиева. – М.: Новая планета, 2002. С. 665.

15. Ингушетия и ингуши. Т.II. Авт.-сост. М.Яндиева. – М.: Новая планета, 2002. С. 96-97, 99.

16. Журнал «Свободный Кавказ», 1952, № 5(8). С. 28.

17. Журнал «Свободный Кавказ», 1953, № 3(18). С. 30-31.

18. Оригинал письма. Личный архив М.С.Мальсаговой.

19. В 1974 году в МГУ я впервые увидела «живой» Авторхановский текст «Технологии  власти», напечатанный на затёртой копировальной бумаге, который очень трудно читался, потому что это был четвёртый или пятый экземпляр. В таком же «полиграфическом» исполнении я получила на сутки для чтения отрывки из «Архипелага ГУЛАГ», в одной из первых глав которого была не очень прозрачная информация о моём деде Созерко Мальсагове – удачливом беглеце с Соловков и его книге. Это было весьма скоротечное, не очень осмысленное чтение, но главное, что оно было в моей безмятежной филологической жизни, как говорится, «в нужное время» и «в нужном месте». Так сложилось, что все последующие долгие годы я так или иначе профессионально и душевно была связана с проблематикой возвращения из исторического забвения документально-публицистического, художественного наследия виднейших представителей ингушской эмиграции. Многие личностные линии сходились и расходились, вновь отыскивались в иных пластах. Сошлись в одну – знаковую точку – и линии Авторханова и Мальсагова…

20. Мальсагов С. Адский остров. – М.: «НИОПИК», 1991. С. 83.

21. Там же. С. 24.

22. Авторханов А.Г. О себе и времени… С.485-486.

23. Мальсагов С. Адский остров. С. 14-15.

24. Авторханов А.Г. О себе и времени… С. 660.

25. Ялхароева М.А. Литературно-публицистическая деятельность ингушской диаспоры в Турции. Кандидатская диссертация. – Нальчик, 2006. Рукопись.

26. Там же. С. 126.

27. Авторханов А.Г. О себе и времени… С. 634.

28. Там же. С. 630-631.

29. Ялхароева М.А. Рукопись диссертации. С. 182-183.

30. Там же. С. 106-107.

31. Там же.

32. Котиев М.Ч. Жалкое положение мусульман в Советской России (перевод с турецкого) // Журнал «Новый Кавказ», Стамбул, 1958, № 7. С.4. Приводится по рукописи диссертации М.Ялхароевой (С.104-105).

33. Котиев М.Ч. Хрущёв и его политика. Приводится по рукописи диссертации М.Ялхароевой. С. 119, 121.

34. Авторханов А. Загадка смерти Сталина. – Посев-Verlag, 1986. С. 255.

35. Авторханов А. Мемуары. – Посев-Verlag, 1983. С. 122, 134.

36. «Свободный Кавказ», 1952, № 6(9). С. 27, 28.

37. «Свободный Кавказ», 1951, № 1. С. 5.

38. Опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости», 1905, № 236.

39. Джабагиев В.-Г. Дореволюционная публицистика. Работы 1905-1917 гг. – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007. С. 22.

40. Джабагиев В.-Г. Борьба Северного Кавказа за свободу / В.-Г.Джабагиев. Свободный Кавказ. Статьи и выступления (1951-1956 гг.). – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007. С. 22.

41. Джабагиев В.-Г. Революция и гражданская война на Северном Кавказе: конец XIX – начало XX века. Цитируется по: Яндиева М., Мальсагов А. Общекавказская государственность: вчера, сегодня, завтра. – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2003. С. 24.

42. Водолазов Г. «Национальный» ли это вопрос? Обсуждаем книгу А.Авторханова «Империя Кремля» // Журнал «Дружба народов», Москва, 1991, № 5. С. 232.

43. Там же. С. 233.

44. Интервью с А.Авторхановым // Газета «Комсомольское племя», Грозный, 1990, 31 мая. С. 3.

45. Джабагиев В.-Г. Свободный Кавказ. Статьи и выступления (1951-1956 гг.). – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007. С. 8.

46. Авторханов А. О себе и времени… С. 706.

47. Попов А.В. Мюнхенский институт по изучению истории и культуры СССР и вторая волна эмиграции // Новый исторический вестник. – М.: РГГУ, 2004. – № 1(10). – С. 54-70. http://www.nivestnik.ru/2004_1/5.shtml

48. Авторханов А.Г. О себе и времени… С. 654, 683, 684.

49. Джабагиев В.-Г. Советский Союз и ислам // «Вестник Института по изучению истории и культуры СССР», Мюнхен, 1954, № 3. С. 42-55.

50. Джабагиев В.-Г. Свободный Кавказ. Статьи и выступления (1951-1956 гг.). – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007. С. 93.

51. Интервью с А.Авторхановым // Газета «Комсомольское племя», Грозный, 1990, 31 мая. С. 3.

52. Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение // Журнал «Дружба народов», Москва, 1991, № 5. С.171

——————————————————-

Яндиева М.Д. Ингуши и Ингушетия в трудах и днях Абдурахмана Авторханова. – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2008 г. – 56 с.

Настоящее издание подготовлено Ингушским отделением Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» в рамках программы «Защита и возрождение духовного наследия ингушского народа» к 100-летию выдающегося политолога и публициста Абдурахмана Геназовича Авторханова (1908-1997 гг.).