Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Едва ли найдется человек, равнодушный к истории своего народа, своей родины. Нет поколения, которое не было бы связано с прошлым, запечатленным в материальной и духовной культуре, практической деятельности и даже в психологическом складе.

Второй съезд ингушского народа, состоявшийся 9-10 сентября 1989 года в городе Грозном, безусловно, значительное и памятное событие в истории Ингушетии. За семьдесят лет после Первого своего съезда (февраль, 1919 г) ингуши впервые собрались на всеобщий, всенародный форум, чтобы высказаться о наболевшем, посоветоваться, потолковать о горькой своей судьбе, подумать, как жить дальше. Этот съезд столкнулся с самым трагичным вопросом за всю свою историю: быть или не быть Ингушетии?

Одним словом, вся работа съезда, была подчинена высокой цели — восстановлению автономии ингушского народа.

Профессор Н. Яковлев писал: «Ингуши занимают на Северном Кавказе центральное место поблизости от административного центра — города Владикавказа. Рядом проходит знаменитая Военно-Грузинская дорога, отделяющая ингушей от осетин. Кругом расположились народности, превосходящие ингушей по численности: кабардинцы, русские (казаки), чеченцы, грузины с хевсурами и осетины. Центральное положение дает ингушам многие преимущества… над соседями. Эти преимущества выдвигают ингушей на одно из первых мест во всех крупных политических и культурных движениях, охватывающих Северный Кавказ за последние десятилетия» [28. 5].

Как известно, горная и плоскостная (равнинная) Ингушетия, насчитывает огромное количество топонимов и микротопонимов, которые требуют и заслуживают специального и всестороннего рассмотрения и изучения. Предметом моего сегодняшнего выступления является лишь рассмотрение топонимов относительно населенных пунктов Сунженского района Республики Ингушетия. Мы знаем, что в конце XVIII-начале XIX веков Россия предпринимала политические и экономические разведки в Ингушетии.

Документы рассказывают о первых шагах представителей российских властей в Ингушетии /д. №19-27/.

Примечателен документ «Замечания о Грузии» Лофицкого /22/, в котором беззастенчиво предлагается выселить чеченцев и ингушей с занимаемых ими земель «в другие пустопорожние земли», так как автор считает, что «народы сии, по закоренелости в разбойничестве, ничем уняты быть не могут, как или истреблением вовсе наций тех, или выводом на другие земли». «Земли же, лежащие между Кавказскими горами и реками Малкою и Тереком» Лофицкий предлагает «населить природными россиянами, поскольку те земли, наивыгоднейшие для земледелия, скотоводства и других заведений, при хорошем климате, и коими без пользы для человечества доселе владеют оные хищные народы…» [1.13-14]. Необходимость выселения с Кавказа горских народов была тесно сопряжена с обострившимся земельным кризисом в Терской области, поэтому стержневым вопросом дальнейшей мирной политики колониального режима царизма на Северном Кавказе стал аграрный. Он проходил яркой полосой через всю многострадальную историю завоевания. Голодный вопль загнанной в скалы, вымиравшей от хронического недоедания и болезней горской бедноты был стимулом борьбы за независимость против захватчиков на всех этапах истории.

Только с окончанием Кавказской войны были покорены многие ингушские общества, однако, в предписании главнокомандующего войсками в Грузии и на Кавказской линии ген.-лейт. Ахвердову о проведении переговоров с персидскими поверенными о заключении мира от 28 сентября 1812 года все народы Северного Кавказа, в том числе и ингуши, и чеченцы, указаны как подданные Российской империи /д. №26/. Планов покорения кавказских горцев было много. И не только военным путем, но и мирным. Экономическое завоевание Кавказа предложил адмирал Мордвинов во «Мнении…о способах, коими России удобнее можно привязать к себе постепенно кавказских жителей, чем покорить их силою оружия» /д. №27/. [1. 13-14]

Начало созданию Сунженского казачества было положено в середине XIX века. Составной частью плана покорения кавказских горцев российским царизмом являлось строительство на завоеванных землях крепостей и укреплений, основание казачьих станиц. Кавказская укрепленная линия, основание которой было положено в последней четверти XVIII века, по мере расширения военных действий России на Кавказе росла и была завершена в 50-е годы XIX века. Таким образом, в истории Кавказского края в XIX веке был проведен целый ряд реформ, направленных на закрепление здесь царского самодержавия в политическом, экономическом и культурном отношениях.

Идея строительства Сунженской укрепленной линии, как составной части Кавказской линии, возникла в начале XIX века у Цицианова, в то время главнокомандующего русскими войсками на Кавказе. В 1803 году генерал-лейтенант князь Цицианов составил проект о занятии военными поселениями линии от Екатеринограда до Владикавказа, и тогда же предполагалось занять линию по реке Сунже и обеспечить Сунженское предгорное пространство.

Предполагалось построить 11 редутов в стратегически важных местах. В 1806 году князь Цицианов был убит и вопрос этот затянулся Сунженская линия являлась стратегическим пунктом, прикрывавшей с востока крепость Владикавказ. Идею князя Цицианова пытался осуществить в 1810 году генерал Булгаков, но осуществиться ей, было не суждено. Лишь только через 5-8 лет Сунженская линия получила определенные границы. Идея, не осуществленная Цициановым, была подхвачена Ермоловым, назначенным главнокомандующим русскими войсками на Кавказе в 1816 году. Правда, Цицианов строительством укреплений ставил узкую задачу — защитить Грузинскую дорогу от набегов горцев. Ермолов же рассматривал Сунженскую линию как плацдарм для покорения всего Северного Кавказа. Также в «Актах Кавказской Археологической комиссии» много документов о попытках насильственной христианизации ингушей российскими и иностранными миссионерами.

Из переписки главнокомандующего в Грузии генерал-лейтенанта Паулуччи, командира Отдельного Кавказского корпуса ген.-лейт. Вельяминова с министром внутренних дел и народного просвещения Голицыным, министром внутренних дел Ланским, митрополитом Феофилактом, экзархом Грузии архиепископом Ионой видно, что эти попытки, носившие организационный характер, успеха не имели /д. № 39-53/. К тому же из письма Ермолова к Ланскому ясно, что важность места, занимаемого ингушами, вынуждала царизм идти на некоторые уступки им /д. № 53/. О том, что российские власти на Кавказе не оставляли этой идеи и позже, о конфликте на религиозной почве в Назрани в 1836 году говорит переписка командира Отдельного кавказского корпуса ген. Розена с лейт. Малиновским, военным министром Чернышевым, владикавказским комендантом Широким /д. № 54-60/. Попытки христианизации ингушей окончательно были оставлены российскими властями только в 40-е годы XIX века /д. № 67-69/.

Составной частью планов покорения кавказских горцев являлось строительство на завоеванных землях российских крепостей и укреплений. Документы рассказывают о строительстве Сунженской линии, о выселении ингушей из Терской долины, об основании казачьих поселений на ингушских землях /д. № 63-74/.

В проекте (рапорте) Ермолова, составленном им 20 мая 1818 года, «О способах укрепления Левого фланга Кавказской линии с краткой характеристикой населения» /д. № 64/ излагается план строительства Сунженской линии. Этот проект, включающий в себя две части: построение Сунженской укрепленной линии и основание казачьих станиц на землях горцев, был одобрен Александром I. Первая часть плана — строительство Сунженской укрепленной линии была выполнена за два года. К началу осуществления плана Ермолова на реке Сунже уже существовали два небольших укрепления, редут Назрановский (1810 г.) и укрепление Преградный Стан (1817 г.) близ Михайловской станицы (Серноводск), а 10 июля 1818 года генерал Ермолов устроил крепость Грозную и Внезапную.

В 1842 году в бытность военного министра князя Чернышева на Кавказе, велено было Кавказскому линейному казачьему войску распространить военные поселения на реке Сунже. Дело в том, что создание Сунженской линии имело большое значение для дальнейшего хода войны. Занятие Сунженской и Кумыкской плоскости обеспечивало Ермолову спокойствие на Тереке, создавало плацдарм для завоевания Дагестана, Кабарды, Кубани. Таким образом, мы можем утверждать, что князю Чернышеву принадлежит окончательная мысль образования Сунженской линии. В те же годы были построены: редут при Старо- Юртовском ауле, крепость Внезапная, укрепления Неотступный Стан, Герзель-аул, Амир-Аджи-Юртовское, а также ряд небольших укреплений, связавших крепость Грозную с Владикавказом.

Следует заметить, что планы колонизации русскими переселенцами земель кавказских горцев, в том числе и ингушских, разрабатывались царскими военными со времени начала завоевания Кавказа. Но осуществлению этих планов мешала Кавказская война. После поражения имама Шамиля под Ахульго в 1839 году русское военное командование решило, что Кавказская война близка к окончанию, и уже начало разрабатывать планы создания сети поселений на землях ингушей [24. 88]. В 1840 году командующий войсками на Кавказской линии генерал- адъютант Граббе предложил устроить Сунженскую линию. Он предлагал «для утверждения здесь русского владычества создать поселения казачьих станиц на Сунже и возвести укрепления при главных выходах из гор» [1. 14]. Активизация военных действий имама Шамиля в начале 40-х годов намного отстрочила осуществление этих планов. [24. 89].

В 1845 году введено было положение о Кавказском линейном войске, поскольку Сунженская линия укреплений, имевшая большое стратегическое значение, призвана была изменить весь ход Кавказской войны. Однако Ермолов не успел осуществить свой план в полной мере (т.е. не приступил к основанию казачьих станиц), так как был отозван с Кавказа. В этом же году впервые явился Н.П. Слепцов с офицерами и урядниками Моздокского полка в укрепление Волынское. С ним прибыли и нижние чины Кубанского и Ставропольского полков Кавказского линейного войска и часть донских казаков, которые и послужили основным элементом при формировании Сунженского полка. Из них и начал формироваться Сунженский линейный полк, занявший линию по реке Сунже. Строительство казачьих станиц на Сунже начато было в середине 1840-х годов, начиная от Волынского укрепления.

Выдвигались одна за другой казачьи станицы вплоть до крепости Грозный. Это продолжалось более 15-ти лет, до тех пор, пока не было обозначено пространство от Каспийского до Черного моря. Одновременно с заселением Сунженской линии станицами шло таковое и по рекам Кубани и Лабе. Необходимо заметить, что с наименованием «станицы» соединялось представление об укрепленном пункте, заменявшем крепость.

Таким образом, у входов и выходов из гор Кавказского хребта стали твердым оплотом царизма кубанские и терские казаки, доказавшие всему миру свою колонизаторскую устойчивость.

(Продолжение следует)

Л.Т. Агиева

Список использованной литературы:

1. Акты Кавказской археологической комиссии. Тифлис, 1870. Т.4. С. 899-901.
2. Газета «Терек». № 83. 1907.
3. Дело № 209 Начальника Терской области, 1860-1862 гг. (Северо-Осетинский республиканский госархив).
4. Журнал восьмого чрезвычайного Ставропольского губернского земского собрания. Терский сборник. Вып. 2. Владикавказ, 1892.

5. Карта Кавказа. (Составленная и литографированная при Генеральном штабе отдельного Кавказского корпуса). 1834. РГАФМ. Ф, 3/л., оп. 23. Д. 406.
6. Карта сост. Штабс-капитан Петухов. Карта Левого фланга Кавказской линии, с прилегающими землями горских народов и частями Северного Дагестана, управлений центра и Владикавказского коменданта. 1840. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 20609.

7. Материалы из Администрации Сунженского района. История станицы Слепцовской. Архив Национальной библиотеки.

8. Материалы экспедиции 1969 г. Так, в сел. Нижний Ал- кун галгаевские тейпы Хамхой, Оздой, Картой; сел. Верхний Алкун преимущественно однотейповое поселение орстхойцев Ц1ечой.
9. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 2. Тифлис. 1869.
10. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 7. Тифлис. 1876.
11. Список населенных пунктов по Ингушской АО. По материалам Всесоюзной переписи 1926 года. Владикавказ. 1927.

12. Терский сборник. Вып.2. Владикавказ. 1892.
13. Терский сборник. Вып. Владикавказ, 3.
14. Терский сборник. Владикавказ, 1903.
15. Чечено-Ингушская АССР. Административно-территориальное деление. Второе издание. Грозный, 1983.

16. Трагедия казачества. (Очерк на тему: Россия и казачество).
17. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Грозный, 1991.
18. Вертепов Г.А. «Терский сборник». Владикавказ, 1903.
19. Виноградов В.Б., Чокаев К З. Иранские элементы в топонимии и гидронимики Чечено-Ингушетии. — Известия ЧИ- НИИИЯЛ. Т. 8. Вып. 2. Грозный, 1996.

20. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XIX вв. 1974.
21. Грабовский Н.Ф. Экономический и домашний быт жителей Ингушевского округа. Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 3. Тифлис, 1870.

22. Муталиев Т.Х-Б. Благодаря мужеству и силе нации. // Тернистый путь народа. М., 1992.
23. Карпов Ю.Ю. К проблеме ингушской автономии. 1988- 1989.
24. Кодзоев Н.Д. Ученые записки №1. Населенные пункты Ингушетии: история и современность.

25. Кулебякин А.Н. Воспоминание о Слепцове — «Сипсо». Владикавказ, 1912. Извлечено из №№ 131, 133, 134 «Терские ведомости» за 1912 год.
26. Орджоникидзе Г.К. Избранные статьи речи. Т. I. ОГИЗ. 1956.
27. Цаголов Г. Край беспросветной нужды // Терские ведомости. Владикавказ, Июль. № 82.

28. Яковлев Н. Ингуши. Л-М. 1925. 29.1.-A. Guldenstadt. Op. CitThI, S. 483.

СБОРНИК ДОКЛАДОВ

МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ, ПОСВЯЩЕННОЙ 25-ЛЕТИЮ II СЪЕЗДА ИНГУШСКОГО НАРОДА

(28 октября 2014 г.)