Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

26 августа я отправился из Владикавказа в Сунженскую станицу, местопребывание пристава 3-го участка Владикавказского округа. Дорога моя шла у подошвы лесистых предгорий к востоку-северо, через казачьи хутора на р.Камбилеевке, находящиеся, по геодезическому определению, 1825 метров над  уровнем моря.

В Сунженской станице, имеющей около 2 ½  тыс. жителей и лежащей, как и соседняя Аки-юртовская, на верховьях р.Сунжи, примкнул ко мне молодой г.Бушек, прибывший сюда из управляемой его отцом Камбилеевской фермы.

Снабженные капитаном Дм. Ив. Лоханиным проводником и казачьими лошадьми мы в полдень направились к югу через ущелье р. Камбилеевки, на Тарскую станицу. Это военное поселение в 1 ½ тыс. душ заняло обширную котловину, орошенную бесчисленными притоками р. Камбилеевки. До покорения края эта лесная трущоба занята была Ингушами, выселенными оттуда для обеспечения окрестностей  Владикавказа от воровства и грабежей. 

 Множество каменных башен, разбросанных по всей долине, до сих пор свидетельствуют о прежних обитателях этой местности  мало пригодной для хлебопашества по причине постоянных дождей. Казаки пашут под Владикавказом и промышляют вывозом леса на Владикавказский базар.

Из Тарской станицы дорога наша повернула на юго-восток, поднимаясь по трассированному полковником Д.С.Морозовым пути на гору Сунже-корт, примерно 4000 метров над уровнем моря. Оставив за собою покрытые мелкою, но весьма сочною и питательною травою покосы, на которых только теперь Ингуши и Галгаевцы собирали зимние запасы для своих кутанов, мы спустились верст 6 или 7 через прекрасный буковый лес к деревушке Эрши или Ирш, лежащей на дне глубокого ущелья р.Ассы.

Отсюда нам на следующий день вверх по реке в продолжение часа пришлось 8 раз переправляться взад и вперед через Ассу по мостам весьма первобытного устройства длиною в 3-5 сажень. Начатая полк[овником] Морозовым дорога из Владикавказа через Тарскую, навстречу Джераховской дороге барона Вревского в Галгай – это весьма полезное предприятие прервано здесь на горе в ожидании отпуска пороха и суммы в несколько сот рублей для взрыва незначительной скалы, преграждающей дальнейшее следование по-над ущельем. На днях строители Ростово-Владикавказской железной дороги, исследовав ущелья Ассы, вызывались на свой счет проложить по нем дорогу для вывоза из Галгая обильно растущего в нем хвойного леса.

Деревня Ирш, или Эрши, состоит из плохих хат, выстроенных на самом берегу Ассы Галгаевцами дер.Хамхи для пастьбы скота, заготовления сена и возделывания кукурузы, так как сам Галгай весьма беден хозяйственными угодьями.

То спускаясь, то подымаясь по узкой тропе, мы следовали вверх по Ассе через прекрасные лиственные леса, в которых, кроме трех видов рода Gentiana с синими цветами, попадалась и Parnassia palustris, занесенная из нагорных болот, где она находит климат более соответствующий северной ее родине – лугам Скандинавского полуострова и северных губерний России. Наконец, верст через 5 или 6 весьма затруднительного пути, мы вступили в щель между хребтами Колой и Гэ-лам, через которую прорывается   бушуя река Асса. На крутых известковых скалах висят здесь уже сосны, которых далее в Галгае встречается уже целые рощи и даже пространные леса. Со вступлением через эти исполинские ворота в область Галгая с первого шага заметна разительная перемена в климате местности. Чрезмерная сырость предгорий исчезает: поля нередко страдают о засухи и сильных ветров. Между тем дно ущелья Ассы и не уступающего ей в значении  правого ее притока Тхаба-чоч лежат здесь на уровне  по крайней мере 3 ½  тыс. фут над морем; к тому же местность, как к югу, так и к северу, возвышается до весьма значительных высот отчасти (но только в южной цепи) покрытых вечными снегами. Аномалия эта – в климатическом отношении, – о которой мы уже упомянули в нашем очерке Осетии, объясняется тем, что влага Каспийского моря, приносимая северо-восточными ветрами, по большей части осаждается на северном склоне второстепенного известкового хребта, касаясь за тем одних вершин высших гор шиферной формации. Вследствие редкости дождей   в продольной долине Галгая и Джераха, на дне ее господствует, не смотря на возвышенность ее положения и высоту окаймляющих ее гор, степной характер растительности: здесь встречаются колючие кустики Astragalus (Tragantha), Statice и Helichrysum. Круто приподнятые к северу известковые пласты только кое-где обросли сосною, которая против деревни Хамхи, на правом берегу Ассы, образует довольно пространную рощу, как бы искусственно разведенную и тщательно сохраненную. За то горный хребет, ограничивающий котловину Галгая и Джераха с южной  стороны, весь покрыт лесами: внизу — лиственными (березою, буком), выше же хвойными, над которыми по верховьям притоков Ассы и Макал-дона, или Арм-хи, в некоторых ущельях висят массы снегов, весьма похожие на настоящие ледники.

Продольная долина Галгая и Джераха, простирающаяся от границы Аргунского округа (или котловины реки Аргуна) до ущелья реки Терека слишком на 40 верст по прямому направлению с востока на запад, разделена, примерно, под меридианом 62° 30′ восточной долготы на две половины.   <…> Восточная половина, орошенная Ассою с ее притоками, населена Галгаевцами; западная же, из которой Макал-дон (так называют его осетины, а сами джераховцы – Арм-хи) уносит все воды в реку Терек, составляет достояние джераховского племени.

Галгай и Джейрах еще богаче древними каменными постройками и памятниками некогда господствовавшего здесь христианства, чем соседние общества Аргунского округа. Весь народ помещается в четырехугольных каменных башнях в два-три яруса, времени постройки которых никто не помнит. В каждой деревне вы видите по несколько высоких, узких башен, которых я нигде не видел в Осетии, за то нередко встречал в Аргунском округе, особенно в западных его частях, в обществах Акко и Терехо. В каждой деревне Галгая и Джераха вы замечаете много «кеш», т.е. усыпальниц, т.е. совершенно схожих с осетинскими «заппадз» и нередко подобно осетинским постройкам этого рода сгруппированных в особую деревушку, поодаль отведенную для отживших поколений. Немало в Галгае и Джерахе и настоящих христианских храмов. Развалины церкви (Алби-ерды) я видел на правом берегу Ассы против дер. Таргим замечательной по своим высоким башням, своим многочисленным «кешам». Церковь близ дер. Хайрах, известная Тхаба-ерды, выстроена из материала разрушенного древнего грузинского храма, вероятно, времен царицы Тамары, из которого для нее позаимствовались не только карнизами из резного камня, но и целыми барельефами с хорошо сохраненными фигурами людей, ангелов и изображением прежде стоявшего здесь храма, даже остатками грузинских надписей. Настоящая церковь находится и при дер. Гадаборш-юрт на водораздельном хребте между Ассою и Макал-доном (или между Галгаем и Джерахом). Менее сохранили характер христианских богослужебных построек те три места поклонения народа, которые находятся близ вершины горы Мат-хох («горы Матери», т.е. Божией – на языке осетинском). Эти постройки, не смотря на их название, на оказываемый им почет и положение их на вершине горы, не направлены даже на восток и не имеют алтаря, почему они, вероятно, сооружены не христианскими строителями. Но, что на их месте стояли христианские храмы, в том нет никакого сомнения. Христианство в Джерахе и Галгае поддерживалось грузинскими царями и народом: здесь находятся еще церковные книги на древнем грузинском языке; в начале настоящего столетия здешние горцы получали от Грузии подарки шелковыми и другими материями. Мало помалу вымирают последние старики, соблюдавшие христианские посты.  <…>Мусульманство год от году более распространяется под влиянием плоскостной Чечни и вместе с тем оставляется поклонение местам, связанным с воспоминанием о христианстве. Для исследования христианских древностей, которое не нашло бы здесь никакого препятствия со стороны жителей, настал в настоящее время последний час. Раскопки в Тхаба-ерды и других подобных святынях, к которым народ совершенно охладел, дали бы археологу весьма замечательные результаты.

29 августа я в 4 ½ часа утра при свете луны отправился из дер. Мецхал верхом на вершину горы Мат-хох. В 7 ½ часов я слез с лошади у тригонометрического сигнала, лежащего в 9855′ над уровнем моря на западной оконечности пространной равнины, по которой Мат-хох русскими назван «Столовою горою». Эта точка из Джераховского ущелья до того доступна, что взад и вперед я не счел нужным ни одного разу слезть с лошади. Величественный вид открывается отсюда во все стороны: к югу на шиферный хребет Кавказа, покрытый отчасти густыми лесами, отчасти на вершинах массами снега, спускающимися на подобие ледников в ущелья левых притоков речки Арм-хи, или Макал-дона. К западу красуется ущелье Терека с господствующим над ним Казбеком, за которым тянется цепь высочайших гор до Эльбруса с лесистою окрестностью Нальчика у ее подножия. От Владикавказа вниз по Тереку видны все станицы до Николаевской и Змейской, Кабардинские хребты и за ними во мгле – Моздок и Бековичей аул.

Около полудня мы спустились в дер. Байни, откуда через 4 ½ часа езды по отличной дороге барона Вревского доехали по правому берегу сначала речки Арм-хи и затем Терека до Владикавказа.

Николай Зейдлиц.