Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Хайрах в 1938 году, горная Ингушетия. (из архива Берснако Газикова)

Аул Хайрак расположен на вершине холма, отлого поднимающегося зеленым скатом от берега Асси и довольно круто падающего шиферной скалой к берегу маленькой речки. С первого взгляда Хайрак напоминает развалины старинных рыцарских замков: несколько четырех-угольных башен, с небольшими постройками по средине, возвышаются на холме. Невысокие ворота, обращенные к каменному скату, ведут во внутренние дворы. Внутренность Хайрака, в котором живут всего две-три семьи, еще более напоминает средневековой замок, как мы привыкли представлять его из истории и романов: один двор впадает в другой; кругом гладкие стены башен, в которых живут обыватели Хайрака; узкие лестницы с узкими галерейками ведут во внутренность башни: двор кончается широкой четырех-угольной ямой глубиной сажени в 1 1/2—2, которая отделяет вас от соседнего жилья; в яме устроен загон для скота. Чтобы войти в соседнее жилье, приходится переходить яму по положенному через нее полуобтесанному бревну — другого сообщения между соседями внутри аула нет. Наш хозяин — старик; он пользуется большим влиянием на все местное общество, он же считается лучшим знатоком адата в околотке. Знание адата важно, и кто больше знает его, тот и пользуется большим уважением: адатом называется на Кавказе народный юридический обычай, в отличие от шариата — писанного права мусульман. На основании адата постановляются наказания в третейских судах и в горском словесном суде, за исключением дел о наследстве, разводе и т. д. которые в последнем решаются на основании шариата. Так как адат, несмотря на все усилия Шамиля вытеснить его и заменить исключительно шариатом, крепок до сих пор, и так как к третейскому посредничеству чеченцы и ингуши прибегают очень часто, то естественно выбирают в посредники (а также в депутаты в горский словесный суд, где нужно знание адатов) исключительно лиц, хорошо знающих адаты; быть судьей или депутатом считается почетным. Хозяин принял нас радушно, долго извинялся, что не мог предвидеть нашего приезда и не остался дома, тем более, что покойник был уж очень хороший человек и приятель его; он не может угостить нас так, как ему бы того хотелось, и просит за это извинить его. Долго длился обмен приветствий, но, несмотря на всю любезность хозяина и на его многократные извинения, в его приемах не было ничего заискивающего, подобострастного. Напротив, он говорил свои извинения ласково, но с чувством собственного достоинства. Обыкновенное долгое ожидание ужина; продолжительность ужина, прощанье с хозяином и проводы в комнату, отведенную для нас на ночь. Нас повели по извилинам двора, через широкие ворота к башне, затем по узкой наружной лестнице через галерейку второго этажа башни, по крыше нижнего этажа, над которым, наконец, помещалась дверь, ведущая в нашу комнату. С крыши дома, на которую выходила наша дверь, открывался чудесный вид. Луна освещала всю котловину; серебристыми лентами вились из ущелий узкие реки, впадающие в Асси; сама она серебряной гигантской змеей, выходя из ущелья, крутым поворотом терялась за горами. Вдали — аулы с громадными башнями, словно разбросанные по склонам укрепленные города, облиты, как все окружающее, серебряным светом; ущелья, казавшиеся столь заманчивыми днем, смотрят теперь таинственно и мрачно своими устьями из-за светящихся, покрытых лесами гор. На следующее утро мы покинули Хайрак. Еще с вечера проф. М. обратил внимание на особый инструмент, на котором местные девушки чистят позументы. — Мы его с собой и возьмем, — сказал Саадула, — что с ним говорить долго. — И действительно исполнил свое слово, и при укладке вещей захватил и эту вещь с собой. Хозяин не только видел и знал все это, но и помогал еще укладывать Саадуле взятую у него вещь, конечно с предупреждением, что эта вещь берется «им». Об этом похищении мы узнали уже впоследствии. Но Саадула поступил в этом случае вполне по обычаю всех горцев. Дело в том, что правила гостеприимства свято чтутся у всех горцев. Гость имеет полное право просить у хозяина любую вещь, лежащую у него в кунацкой, или любое животное из его стада или табуна. Так поступил наш Саадула, и с горской точки зрения поступил правильно.

Пять ущелий впадают в эту котловину; два из них образуются рекой Асси, грозно катящей свои разъяренные мутные волны по каменному дну; остальные три образуются небольшими речками, с светлой водой, резко отличающейся по цвету от вод Асси. Ущелья, кроме того, из которого мы выехали, обросли по склонам густым лесом, окрашивающим их то в темную, то в светлую зелень. Одно из этих ущелий ведет в Чечню, два — вглубь земли ингушей, четвертое — к Владикавказу; пятое — в полудикую Хевсуретию. Этот уголок, в котором мы находимся в настоящее время, представляет и на Кавказе, столь изобилующем роскошными, разнообразными видами, — редкое явление: здесь сошлись вместе и снежные вершины, и голые гранитные массы, и девственные леса, и роскошные пастбища, орошаемые четырьмя реками. Неудивительно, если уже давно этот уголок сделался местом сравнительно густо населенным. Из аула Хайрака видно до 15 аулов, расположенных по берегам рек; высокие, стройные башни, в большом количестве теснящиеся среди саклей, указывают на древность поселков. Несколько полуразвалившихся башен, оставленных селений, лепящихся по склонам гор, свидетельствуют, что некогда в далекие времена население было еще больше. С правой стороны этой котловины расположены развалины старинной христианской церкви, большим продолговатым [521] четырехугольником из желтого камня; она называется местными жителями Тхабай-эрды (т. е. «2000 святых»). Древние обитатели гор умели выбирать красивые места для постройки своих храмов, то на вершине огромных неприступных вершин, как Мизир-богу, то в очаровательных котловинах, как здесь; и трудно решить, какое из двух мест может больше возбуждать молитвенное настроение: там ли, где церковь стоит на безмолвном, уединенном пике, или в местах, где так щедро разбросаны дары природы, как в этой котловине. Развалины церкви одни из самых богатых: масса остатков капителей византийского стиля, орнаментов, остатков барельефных изображений святых, некогда украшавших храм, разбросаны вокруг нее. И на стенах самой церкви сохранилось много орнаментов и изображений, а на западной стороне храма невредимо стоят барельефные фигуры нескольких святых и ангелов, и над головой одной фигуры мужчины (вероятно строителя) изображен вид храма, который он, должно быть, имел некогда во время господства христианства в земле ингушей. Сохранились на стенах и грузинские, высеченные на камне надписи, повествующие вероятно о времени построения, о имени строителя. Внутренность храма пуста и засыпана землей; на стенах, кой-где, сохранились капители пилястр, украшавших его; четыре низкие купола без барабанов венчают храм изнутри, а алтарь покрыт грандиозным полукуполом. За церковью, вверх по подъему холма, тянутся рядами десятки могил — больших подземных фамильных склепов (длиною 3–5 арш., вышиной аршина 1 1/2), в которых покоятся кости предков.